Кровавый блюз. Витамина Мятная
ведь я тебя удочерил, а я будущий король. Когда я им буду, ты станешь моей королевой.
И, хохотнув, вампир ушел в ванну. До меня донеслись звуки воды, плеск, брызги.
Обессилив, я свернулась калачиком там же на кровати, натянула на себя покрывало, прячась от жестокого мира, пытаясь хоть на секундочку остановить это падение в пропасть и осмыслить.
Теперь во мне его кровь, а в нем моя. Мы стали одним целым. Не убежать, не разорвать связь. Навечно.
Ужасно быть связанной кровью с тем, кого не знаешь, чье имя услышала буквально какие-то полчаса назад.
За стеной журчала вода, убаюкивая. Незаметно я погрузилась в себя и впала в неглубокий сон, тот, который бывает у вампиров взамен настоящего человеческого. Сны нам снились редко. Мертвый мозг и неживое тело не способны мечтать. Но в этот раз все было так же, как в далеком детстве. Мне приснилось яркое и красочное видение.
***
Покрывало резко дернулось в сторону, обнажая меня миру, как вынутую из раковины улитку, голую и беззащитную. Там, в защищенном коконе, я почти задремала, расслабилась и почувствовала себя в безопасности. Резкое пробуждение испугало. Надо мной стоял лорд.
«Неужели он хочет еще моей крови? Сейчас?» – ужаснулась я и невольно сглотнула, вспоминая солоноватый вкус на своих губах. Но это было не так. В комнате мы не одни, за его спиной маячили еще две фигуры. Вампирши в чепцах и передниках. Слуги.
Алек гнусно улыбнулся, прочитав мои мысли и уловив чувства. Глаза его вожделенно горели, вампир вновь был голоден.
– Не сейчас, принцесса, не так скоро, но еще раз обязательно.
Словно сделав над собой усилие, резко крутанулся, повернувшись к нам спиной, и уже через плечо небрежно бросил:
– Отмойте ее, одежду сожгите. От ее тряпок пованивает подвальными уровнями.
Сам Алек был уже вымыт и переодет. С подбородка смыты кровавые подтеки, рубашка другая и иные брюки, домашние.
– Покрывало с кровати тоже выбросите.
Вампирши присели в реверансе и накинулись на меня. Нет, меня не били, но очень настырно стянули с кровати и под конвоем (не убежишь!) повели в ванную. Одеяло сняли с постели и, к моему стыду, куда-то унесли.
Здесь для меня уже была наполнена огромная ванна, над белоснежной чашей высилась гора пены.
Я думала, вторжение в мое сознание через кровь и растворение в чужих эмоциях – самое страшное, что со мной происходило, но ошиблась. Липкая, льнущая к коже, противно мокрая пена во сто крат ужасней.
Как бы я ни сопротивлялась, откормленные на богатых хозяйских харчах слуги без особых усилий скрутили меня. Сколько бы я ни упиралась ногами в бортики ванны, меня все-таки погрузили в мокрость по самое «не хочу». На секунду пена с голодным чавкающим звуком сомкнулась над моей головой, чтобы тут же взорваться и обрызгать стоявших вокруг.
Я проиграла только потому, что бой был нечестный, враги превосходили меня числом. А потом