Нам можно. Оливия Лейк
может. Ты – мой приемник, и я должен быть уверен, что ты сможешь возглавить правление огромного финансового холдинга.
Блядь, похоже я попал.
Мама без стука вплыла в кабинет, обдавая нас тонким запахом духов и пудры. Тонкая величавая блондинка, красивая и недосягаемая. Не для всех, только для своих детей, которые и похожи были именно на нее. Да, такой парадокс. Нас с Энди она не любила, просто смирилась с присутствием в их с отцом жизни. Кому-то это покажется странным, ведь мы родные дети, но не мне. Я с раннего детства усвоил, что есть подвид женщин, у которых материнский инстинкт отсутствует напрочь. Когда-то это открытие меня, маленького мальчика, сильно поразило: до слез, болезненного непонимания, тяжелого отрицания. Потом я сумел абстрагироваться и воспринимать как досадное обстоятельство. У меня был отец, младший брат, куча любящей родни, так что порядок.
– Дэнис, у нас ланч с Лавалями, – напомнила она мягко. На меня не смотрела практически. – Картер, они приехали с младшим. Займи его, пожалуйста.
Мы с отцом переглянулись, затем я поднялся. Он любил ее. Вот такую чокнутую. А она его. Вот такого рационального и рассудительного. Я их не понимал, но папу любил. А мать… С ней я просто привык существовать в одном социуме и даже радоваться жизни.
– Хорошо, мама.
Она сдержалась. Хотя раньше передергивала плечами, заслышав это обращение, но на людях мы столько притворялись, что научились управлять эмоциями как Клаудио Аббадо1 симфоническим оркестром.
Я пошел искать мелкого Риччи. Да, мне двадцать пять. Я управляю, точнее, управлял отделом финансовой аналитики в крупном банке, но и покатать в «Доту» не прочь. А завтра – добро пожаловать в новую реальность…
В понедельник мы с юристами приняли дела «Калифорнийского синдрома». Нужно, кстати, подумать о ребрендинге. Что за дурацкое название?! Две недели с командой аналитиков проводили финансовый аудит, проверяли бухгалтерию, административные ресурсы. Ситуация в издании, мягко говоря, так себе. Придется вводить антикризисное управление. Опыт у меня в этом был, да и в Беркли этому учили. Что же, пора знакомиться с коллективом. Отец поставил условие, что я должен принимать самое живое участие в жизни издания, а не только финансами распоряжаться. Ничего, оценю потенциал сотрудников и в крайнем случае уволю всех нахрен. Найму квалифицированных сотрудников, быстро выведу издание на рентабельность, и адьёс. Меня ждет мощный финансовый гигант.
– Мисс Флэтчер, – я мягко пожал руку главному редактору «Калифорнийского синдрома».
– Хлоя, – поправила она, да так по-кошачьи словно мурлыкнула. Я благосклонно улыбнулся. Хлоя, так Хлоя. Отец был прав: я не сортировал женщин по возрасту, для меня были только внешняя привлекательность, ухоженность, манкость. Та самая факабельность. И редактор была именно такой: лет тридцати, с отличной фигурой – сиськи, жопа и ноги в порядке, – брюнетка – тоже прямо в мои предпочтения: они горячие в постели. Блондинки у меня с матерью ассоциировались, поэтому прямо тяжко с ними. Пресловутая детская травма. Острые шпильки, юбка бедра сексуально обтягивала,
Итальянский дирижёр и музыкальный организатор.