Принц из сети. Анастасия Ригерман
повторится. – Именно поэтому все организационные вопросы и расходы, связанные с похоронами, я возьму на себя. Но прошу меня услышать. Самоубийства совершаются в моменты слабости, а ваш супруг был очень уважаемым и известным человеком в высоких кругах. Считаю своим долгом сохранить светлую память о Владимире Иваныче. А для этого мы не должны распространяться о произошедшем и похоронить его сегодня же! Пока не поднялась шумиха и не набежали репортеры. Если промедлить хотя бы день, позора не оберетесь! Да и фамилия Апраксиных навсегда будет запятнана.
– Но как же так, не по-людски? А вскрытие, расследование, бизнес-партнеры, которые хотели бы проститься с отцом?! – возмущенно вступилась я.
Но кто бы меня слушал? Этот гад хорошо знал на какие точки нажать, чтобы получить желаемый отклик. Никаких пятен на своей фамилии с богатой родословной, имеющей благородные корни, мама потерпеть не могла.
– Вы правы! – тут же согласилась она. – Родственников, которых стоило бы ждать, у нас нет. А журналистам видеть наш позор ни к чему. Давайте побыстрее со всем этим покончим, – обессиленно произнесла мама, прежде чем удалиться в свою комнату.
Тело отца тут же забрали какие-то люди, а Илья Ильич уехал в срочном порядке организовывать похороны. Я же, пользуясь случаем, все-таки предприняла попытку переговорить со следователем.
Усатый дяденька с серьезным лицом выслушал меня, но в ответ лишь усмехнулся. Мои подозрения в предумышленном убийстве отца он расценил как результат стресса и непринятия смерти близкого человека. А еще упрекнул, что, не имея на то никаких доказательств, очерняю единственного друга семьи, готового помогать нам в столь тяжелый час. И убедительно посоветовал помалкивать, пока великодушный Илья Ильич от нас не отвернулся.
Теперь и у меня опустились руки. На какую справедливость я вообще рассчитывала? В одиночку с этим скользким змеем без связей и денег мне точно не справиться.
Набрала номер Аделины, которая, судя по голосу, едва продрала глаза после затянувшейся вечеринки. Захлебываясь слезами, я вывалила все свое горе на хмельную голову лучшей подруги, подробно рассказав и об утреннем подслушанном разговоре, и о смерти папы, и о выдвинутых обвинениях с предстоящей конфискацией имущества. Какое-то время Делька молчала, переваривая услышанное, а затем сказала всего несколько слов, которые я так от нее ждала:
– Сандра, будь на месте, я скоро приеду.
Мила уложила Ванюшку и теперь донимала меня тем, что я должна держаться и хоть что-нибудь съесть. Но мне и кусок в горло не лез. Даже чашку чая влила в себя через силу.
«Папы больше нет», – только и звучало в моей голове, никак не желая укладываться.
Хотелось включить какую-то обратную перемотку, как в видео. Вернуть время на несколько часов назад, когда я еще слышала его голос там, на лестнице. Ворваться в дверь, вызвать полицию… Я должна была хоть что-то сделать. И тогда, возможно, он был бы сейчас жив. И Бог с ним, с этим следствием, и с конфискацией. Вместе