Моя! или ничья. Мари Князева
его и прикрываюсь левой ладошкой, чтобы не видеть.
– Алина, – тихо зовёт Даня, но я затыкаю уши и отчаянно зажмуриваюсь. Ну что за наказание? Зачем? За что? Я ведь так стараюсь вести себя хорошо…
Гаршин наконец отстаёт от меня и углубляется в свой смартфон. Я вздыхаю с облегчением, но – слишком рано. Звенит звонок на перемену между часами пары, а Гаршин не двигается с места. А мне нужно выйти. Срочно. Прополоскать тряпку, проветрить голову и пересесть куда-нибудь. Хоть на самый верх – только подальше от этого идиота.
– Данил, – нехотя выдавливаю я. – Выпусти меня, пожалуйста.
– Нет, – коротко, безэмоционально откликается он.
– Данил, – моментально накаляюсь я. – Ну прекрати…
– Сейчас будет звонок обратно.
– Послушай, ну это просто смешно! – пищу я истошно.
– Так чё ты тогда орёшь? Смейся!
Я оглядываю другой конец лавки – он очень далеко, метрах в десяти, и по пути – куча народу. Сидят и с любопытством наблюдают за нашими разборками. Хоть бы, блин, подняли задницы, прошлись. Сидячий образ жизни ещё успеет нас погубить…
– Данил, мы же не в пятом классе, чтобы страдать фигнёй и дёргать за косички понравившуюся девочку!
Я пытаюсь его оскорбить столь возмутительным предположением, смутить, но вместо этого смущаюсь сама и опять густо краснею. А он только фыркает:
– Да мне пофиг, что ты там думаешь, Кусака!
И вот в этом весь Гаршин. Ему пофиг на всё.
Вышедший на пару минут преподаватель возвращается в аудиторию, и я от отчаяния, как маленькая, прибегаю к последнему средству:
– Владимир Александрович! Ну скажите ему, что он меня достаёт?!
Профессор улыбается в седые усы и мягко отвечает:
– Я ведь уже всё сказал, юная леди. Вы согласились сходить с ним в кино?
– Я?! – офигеваю. – Да ни за что!
– Ну вот и пеняйте на себя…
Он берёт в руки мел и как ни в чём не бывало начинает писать на доске, вымытой кем-то другим, а не мной. Я оседаю на лавку и с ненавистью кошусь на мстительно ухмыляющегося Гаршина. Ну уж нет, я не позволю ему победить! Резво собираю свои вещи в сумку, усаживаюсь на стол и спускаю ноги в следующий ряд.
– Выпусти, пожалуйста! – прошу Диму Мирошниченко, который преграждает путь на волю, и он с готовностью его освобождает.
Стрелой спускаюсь по лестнице и уже под трель звонка плюхаюсь на самый край первого ряда, потеснив обретающихся там очкариков. Всё, теперь он точно ко мне не подсядет.
Данил
Никто не любит чувствовать себя идиотом. И я всю свою сознательную жизнь был в этом плане абсолютно нормальным человеком. Пока не познакомился с одной заразой. По-другому её не назовёшь. Паразитка. Присосалась и пьёт мою кровь и нервы треплет без конца. Нет, внешне-то это всё выглядит вполне благочестиво: она ходит вся такая возвышенная, на нас, простых смертных, внимания не обращает – ну, только если не надо Н в журнале посещаемости поставить – а так обычно делает вид, будто я – пустое место.
Ну