К строевой – годен!. Михаил Серегин
до Лехи наконец дошло. Они вели себя точно так же, как и его старший брат, когда хотел свалить на него работу потяжелее.
Братан постоянно придумывал какие-нибудь причины, по которым он не может убирать хлев. Редко помогал. Всю жизнь весь навоз был на Лехе. Пока Юрка в армии был, он за всей скотиной убирал.
Правда, теперь он там убирает вместо него. Нет! Он же женится, и у него свое хозяйство появится. Опять увернулся.
Подходя к четверым солдатам, греющимся на солнышке, Простаков окинул взглядом двор. Никого. Очень хорошо.
– Куда прешься! Иди грузи! – закричал «отек».
– Мне бы помочь надо, – гундел Леха, приближаясь. – Одному тяжело.
– А ты думал, служить легко! – «Рваная губа» поднялся со своего места – дощечки, положенной на кирпичики. – Давай трудись, запах!
Оба караульных заржали. Арестанты в такт гыгыкнули.
– Я такого полудурка в первый раз вижу, – сказал один из комендачей другому так, чтобы Леха обязательно услышал.
– Вы чего смеетесь? – Простаков подошел вплотную к поднявшейся «рваной губе».
– Смотри, борзеет. Я не верю своим глазам, нам попался борзый запашок, – со своего места встал и «отек». – Иди работай.
Леха обмяк. Они все хотят, чтобы трудился только он. Почему? Ведь сказали всем кирпичи разгружать. И караульные какие-то странные. Они ведь должны заставлять этих, с ошарашенным взглядом, работать.
– Вы чего меня все время запахом называете? От вас больше воняет. Жареной коноплей, похоже, будто прикорм для рыбалки готовили всю ночь.
Оба побитых переглянулись и притухли.
– Неужели так прет? – усомнился «отек», подходя к коллеге и обнюхивая его. – Не может быть. Чего встал, иди работай.
– Мы с тобой вдвоем пойдем, – Простаков своим спокойствием вогнал всю четверку в краску.
Один из караульных начал ржать.
– Ну-ну, – не мог он договорить из-за дурного смеха, – ну ты и чудо, ебть! Ты бы знал!
– Вы будете все работать.
– Смотрите! – воскликнул «отек». – На глаза!
Леха наклонил вперед голову и уставился на обидчиков исподлобья.
– Ни фига себе! Кровью наливаются, как у быка! – «Рваная губа» хотел отойти, но был пойман за грудки и подтянут на двухметровую высоту.
– Ты быка-то видел? – Невообразимой глубины бас извергся из огромного чрева.
Жертва оказалась на грани нервного шока.
– Э!
– Э! Ты чего?! – Караульные начали вставать.
Леха изловчился и другой рукой успел ухватить второго арестанта за шиворот. Он поднапрягся и соединил две головенки.
Раздался глухой звук. Оглушенные солдаты в беспамятстве упали на землю.
Караульные пятились назад. Они не успели достать штык-ножи. В одном прыжке «два ивана» завалил обоих. После падения быстро вскочил. Тук. Тук. Оба в нокдауне. Так и не успели подняться после падения.
Когда солдатики очухались, штык-ножи перешли к Простакову. Да ему холодное оружие и не нужно, и так справится.
– Бегом к машине! – отдал он приказание все тем же заставляющим стынуть в жилах