Весна в Ялани. Василий И. Аксёнов
Штора колышется ещё.
Вошла Луша. Коля спрашивает:
– Ты газеты не читала?
– Не до газет мне, – говорит Луша. – А чё? – спрашивает.
– И районную?
– Да никакую.
– И ничего такого не слыхала?
– Какого?
– Ну, про меня…
– Чё про тебя?.. Ты ерунды не городи. Тебе кальсоны вот и майка, рубаха тёплая, носки, а полотенце там, в предбаннике, найдёшь. Чё ты наделал?
– Да ничё.
– А чё болташь тогда?
– Да просто…
– Совсем уж это…
– Ну, потом…
Отправился Коля в баню. В бане не холодно уже, но и не жарко – как Коля любит. Вода нагрелась – пар идёт.
Разделся Коля, воды в таз набрал. Забрался на полок – отмыкает.
Запустив изморозь, входят в баню два рослых мужика. В мохнатых папахах, бородатые, с саблями на боку. Стоят молчат, глядят на Колю.
– Немые, чё ли?
– Нет, – говорят, – тебя убить пришли.
– За чё? – спрашивает их Коля.
– За всё хорошее, – отвечают.
– Так я и дамся…
Зачерпнул Коля, дотянувшись, из котла горячей воды, плеснул в мужиков – те убежали.
Помылся наскоро. Домой пришёл. Спрашивает у Луши:
– Не было никого у нас?
– А кто тут?
– Два мужика какие-то.
– Да никого… Верный бы лаял.
– Чё, вернулся?
– Весь в куржаке, охотился за кем-то.
– У-у. Покормила? – спрашивает Коля.
– Покормила, – отвечает Луша. – Он у тебя не жрал ничё, наверное, всё это время – худой, как палка.
– Кашу варил ему. Давал, чё было.
– Чё было, слопали друзья… Как-то живой ещё, бока не слиплись… Впроголодь сам, поди, и кобеля морил.
– Наскажешь, – говорит Коля.
– В шею их надо было гнать, друзей-то этих, – говорит Луша.
– Пошто морил-то? Не морил.
– И сам дошёл – кожа да кости. Ещё погибнешь на рабочем месте. Чё потом делать мне с тобой?
– Да не погибну.
– Ага. Как знать. Зелёный вон, как ряска.
А казаков-то кто послал?.. К себе домой как будто заявились.
Сварила Луша картошки в мундире, грибов достала из подполья, капусты квашеной из сенцев принесла. И суп готов – с бараньей лыткой.
Обедать сели. Луша помолилась.
– Ваня… Голублев… приехал, – говорит она чуть погодя, с долгими паузами: на ложку дует – суп калёный.
– У-у, – говорит Коля. И он на ложку тоже дует.
– Катерина, бельё с ней вместе полоскали на Куртюмке, рада-радёшенька.
– Угу.
– Детей привёз ей, будет нянчиться, души не чает в них… Ты на себя хоть в зеркало смотрел?
– Нет, – говорит Коля. – А чё? – спрашивает.
– Смотреться будешь, в обморок не упади.
– С лесу вернусь совсем, тогда и постригусь.
– Не тока это… Лицо скукожилось в кулак, в куричью гузку… Ну, хоть помылся.
– Чеснок подай мне, – просит Коля.
– Наталья наша, продавец, – говорит Луша,