Дорога к вечности. Игорь Ковальчук
вздохнула. – Замечательный.
Анавэра решила, что не стоит ничего больше говорить. Если ее дочь способна хоть кого-то полюбить, рано или поздно она ответит взаимностью мужчине, который столь преданно любит ее.
Виргина была способна любить, вне всяких сомнений. Но в остальном мать ошиблась на ее счет – девушка вряд ли способна была создать семью. И вовсе не потому, что душа ее оказалась слишком мала, чтоб там нашлось местечко для мужа и ребенка. Душа этой девушки могла бы объять Вселенную. Просто большая страсть всегда вытесняет малую, а великая не оставляет места никакой другой. В сознании Виргины медленно обретала зримые формы некая великая страсть, которую она пока еще плохо осознавала. Но если что-то подобное появляется в душе, рано или поздно оно даст о себе знать.
Как-то незаметно получилось, что ее концерты стали постепенно превращаться в проповеди. Каждая песня, которую она писала, обязательно что-то говорила душе, и, пытаясь пояснить свою мысль, Виргина поневоле обращалась к вопросам вовсе не расхожим. Ее внимательно слушали, и потому ни ее агент, ни звукозаписывающая компания не возражали против подобной формы выступления.
– Тебе стоило бы однажды прямо сказать все, что ты хочешь, – сказала ей одна из подруг, молодая бессмертная, работавшая в больнице медсестрой, ревностная поклонница творчества Виргины.
Дочь Анавэры задумалась – а что же такое на самом деле она хочет сказать. Эти раздумья были сродни поиску ответа на неизвестный вопрос – не менее трудны. И закончилось тем, что однажды проведя целую ночь за письменным столом, она под утро с недоумением взглянула на исписанную ученическую тетрадку. И, перечитав нервные чернильные строчки, поняла, что же она искала. В ее сознании наконец-то сформировались первые слова того учения, которое она должна была привести в мир.
Жуть и восторг – такие чувства сопровождают подобные открытия, если они сделаны искренне. А еще немного – тоска. Тоска, что передать в точности все то, что чувствует, она все равно не сможет. Ей даже как-то не пришло в голову, что кто-то может попросту не желать знания, которое она готова предложить. Подобные мысли посещают лишь в минуты шока от неудачи. Человек гораздо чаще оценивает происходящее с собственной позиции, и если его сердце пылает страстным желанием поделиться собственным восторгом – разве он будет ожидать неприятия?
Виргина изменилась. Она не встречала отпора, и каждый, кто слышал ее слова о том новом, что посетило ее сознание, увлекался сам. Из глаз девушки теперь смотрело нечто большее, чем просто светлая душа. До жути чист был ее взгляд. Правда, несмотря на убеждение в истинности всего, что говорит юная Айнар, которое окружало ее все плотнее и шире, будто круги от брошенного в воду камня, кланы долго не замечали ее существования – за исключением, конечно, тех немногих, кто случайно услышал ее слова и поверил. Не замечали до тех пор, пока одним из ее искренних последователей не стал Оттар Акула Ран.
Репутация этого молодого человека была настолько дурна, что его сторонились собственные родственники. Патриарх