Сумасшедшая принцесса. Татьяна Устименко
раз твердила я врагу:
«Покинь мои края!»
Он отвечал: «Не убегу!
Ты навсегда моя!»
Похожи мы, как близнецы,
Хоть вслух о том кричи,
И, видно, братья-кузнецы
Ковали нам мечи.
Но если делаю я шаг
И принимаю бой,
Зеркально мой заклятый враг
Встает передо мной.
Так повторяет жест и взор,
Что, если нас сличить,
И мать не сможет на позор
Нас как-то различить.
А если мышцу я врагу
В бою разрежу вдоль,
То крик сдержать я не смогу, —
Я испытаю боль.
Не раз с ухмылкой на устах,
В огне зеркальных брызг,
Врага я повергала в прах
И разбивала вдрызг.
Воскреснув из небытия
И в раз очередной,
Бессильно замечала я,
Что враг – передо мной.
И твердо знаю я теперь —
Из многих наших драк, —
Что мой противник – он не зверь,
Моя любовь – мой враг.
Сто раз готова я пустить
Врагу из сердца кровь,
Но бог не хочет допустить
Убить мою любовь.
И так стоять нам много лет,
Клинки скрестивши вновь,
Но я хочу найти ответ —
Как мне убить любовь!
В неожиданно наступившей тишине Генрих рывком сдернул маску, закрывавшую мое ужасное лицо. Его взор нежно погрузился в пучину моих зеленых глаз.
– Ты прекрасна! – еле слышно шепнул он, затем отбросил свою черную маску и очень медленно потянулся губами к моим губам…
Громкий звук упавшего тела заставил нас сконфужено отпрянуть друг от друга. Это грохнулся в обморок Тим, увидевший наши открытые лица.
Глава 6
Я проснулась посреди ночи вся в поту, пытаясь унять бешено колотившееся сердце. Возможно, я и была бы склонна приписать свое состояние действию убойной настойки, которой потчевал нас с бароном наш гостеприимный хозяин, если бы не странные сны, четкое воспоминание о которых не исчезло даже при моем внезапном пробуждении. Голова гудела неимоверно. Придерживая ее рукой и страдальчески покряхтывая, я с трудом перевела себя в сидячее положение. Ох, не зря внушала мне нянюшка Мариза, что жрать, а тем более свински напиваться на ночь – является весьма вредной для здоровья привычкой. Правда, сентенции о здоровом образе жизни предназначались в основном моим названным братцам, которые к четырнадцати годам научились виртуозно подбирать отмычки к внушительному замку, охранявшему двери винного погреба графа де Брен. Одна только ловкость рук и никакого мошенничества – хвастливо поговаривали братцы и злорадно ухмылялись, видя, как при очередном докладе мажордом недоуменно разводит руками, пытаясь объяснить батюшке-графу загадочную пропажу нескольких бутылок выдержанного эльфийского. И справедливо, что пристрастие к дорогим винам вскоре обернулось против несовершеннолетних дегустаторов, потому что через пару лет пагубная привычка окрасила носы братьев в предательский красный