Тропа. Избранное. Коллектив авторов

      Хочу на берег Финского залива,

      чтоб душу свежий ветер ободрил,

      и песнею прибрежного мотива

      сосновый хор мятежность взворошил.

      И окунуться в шорохи туманов,

      живые очертанья старины,

      и остров отыскать на зорьке ранней,

      фонтанам вещим доверяя сны.

      Я знаю, знаю: по любой примете

      увижу скоро петергофский мол.

      Так пусть луна бледнеющая светит

      и падает листва за частокол.

      Позёмка так лениво и игриво

      дороженьку заносит… Ах, беда.

      Хочу на берег Финского залива,

      где радости вихрастой крикну: «Да!»

      Тальков убит! Так подло и нелепо.

      Что говорить? Не сберегли опять

      прозревшего страдальца и поэта.

      Попробуй-ка историю понять.

      Царят кругом разврат, обман и пошлость.

      Что будет с нами всеми, господа?

      От злости и наветов сердцу тошно.

      Да, впрочем, разве это жизнь?..

      Когда ещё с войны страна моя вернётся?

      Воскреснет ли «поверженный в бою»?

      Нам истинно – последний шанс даётся,

      не сгинуть б в горевую полынью.

      Сквозь цвет, багрово-жуткий цвет рябины,

      заря любви чистейший свет прольёт.

      Я верю в наши русские равнины!

      Я верю в мой несломленный народ!

      Пока ещё не вечер и не тризна,

      но ждут в грядущем сотни горьких дней.

      Когда, моя печальная Отчизна,

      мир озарится радостью твоей?

      Пришёл, пришёл так тихо май Победы,

      в слезах, окутанных туманом лет.

      Мне видятся два Фёдора, два деда,

      вернувшихся на этот белый свет.

      И землепашец, и мастеровой

      любили жизнь неудержимо, нежно…

      И вот опять под раннею листвой

      они идут волнующе мятежно.

      Они в колонне к Матери Скорбящей

      с погибшими друзьями на устах

      идут сквозь боль и меди звон летящий.

      И тонет, тонет кладбище в цветах.

      А их чубы, взъерошенно-кудрявы,

      осыпала черёмухи метель.

      И нету виноватых и неправых,

      и птицы серые свою выводят трель.

      Ах, если бы действительно так было,

      то майский дождь не плакал бы навзрыд.

      Но смерть их вечным саваном укрыла,

      и никогда никто не возвратит!

      Они ушли давно так, что никто,

      никто не помнит, как всё начиналось…

      Орловский стражник, пермский черемис,

      сквозь ворох лет, изгнаний, пуль, пожарищ,

      оставив в сердце капли древних рек,

      на время и пространство разделились,

      на свет, на снег, под шорохи деревьев,

      в раскаты войн, побед и демонстраций,

      в цветы и флаги, камни и знаменья.

      Всё