13 маньяков. Александр Матюхин
блондинка показалась старше – лет тридцати или около того. Ее глаза были карими, неожиданно темными. Обильно подведенные голубыми тенями, они выделялись на бледном лице.
– Понимаете, я там сидел с коллегами-графоманами, слушал их невыносимый поток сознания и мечтал увидеть хоть одного красивого человека. Понимаете, я три дня не видел ни одного красивого человека, и мое чувство прекрасного совсем исстрадалось. А тут появились вы. И я просто хотел поблагодарить вас. Честное слово, во мне бы что-то умерло, если бы не вы.
Минаков замолчал. Его речь не вызвала у девушки никаких эмоций. Если бы она не смотрела прямо на него, можно было бы подумать, что она его игнорирует. Минаков хотел уже извиниться и уйти, но тонкие губы блондинки дрогнули, и она широко улыбнулась. Будто чудесным образом ожила античная статуя. Улыбка писателю понравилась. Да и сама девица была бы ничего, если бы не бледность и перебор с тенями. Черты тонкие, брови красивой формы и нос. Она подошла бы на роль древнеримской богини. Не Венера, конечно, но вполне себе охотница Диана.
– Спасибо-спасибо. Рада, что спасла вас.
Она говорила быстро и негромко.
– Я был на волоске от смерти. Вы не представляете, какими ужасными могут быть братья по перу.
– Догадываюсь.
– Глеб Минаков.
Он протянул ей руку, она ответила скованным движением тонкой кисти. Улыбка держалась на ее губах, подбадривая его. Минаков поцеловал холодную, почти прозрачную кожу руки, отмечая, что его новая знакомая грызет ногти. Его это, впрочем, нисколько не покоробило. Он сам грыз ногти, работая над романом.
– Я знаю, кто вы.
«Это плюс», – подумал он самодовольно.
– А я вот, к своему стыду, вас не знаю.
– Нина.
– Очень красивое имя. Что ж, Нина, и каким образом мы с вами будем переходить на «ты»? Вино, коньяк?
– Предпочту коньяк.
– Прекрасно.
К тому времени, как официантка принесла бутылку «Арарата» и колу, литераторы освободили соседние столики, их место заняли обычные завсегдатаи клуба. Грянул оглушительно драм-энд-басс.
– Как тебе вечер? Впервые на фестивале?
– Нет. В прошлом году была здесь.
Она сделала неловкий жест кистью, словно отгоняла невидимую муху, и, застеснявшись собственной руки, потупилась.
– Ты местная? Как же я сразу не догадался! Только вблизи моря появляются такие нимфы.
Размягченный алкоголем, он изрекал недопустимые банальности, но не мог остановиться.
– Ты сама пишешь? Ставлю сотню, что ты поэтесса.
– Ошибся. Я медсестра.
– Одно другому не мешает.
– Но я не пишу. Я читаю.
– В наше время это редкость. Один читатель на легион писателей. За настоящего, чистого читателя!
Он выпил, не сводя с нее глаз, прощупывая ее: опьянела ли? Но она оставалась трезвой, скованной… и улыбчивой.
«Ладно-ладно», – он заново наполнил бокалы.
– Мой муж был писателем, – сказала она. Глаза ее погрустнели,