«Империя Кремль». Крепость или крепостная система?. Станислав Белковский
жизни, которая во время войны забывается. Сделал врагу плохо – значит, у тебя все хорошо.
В-третьих, война обесценивает конкуренцию за мирные блага. Чем примиряет человека с его неудовлетворительным бытием. Какая разница, есть ли у тебя / твоего соседа большой дом, если его можно разрушить одним попаданием снаряда, или красивая машина, в мгновение ока превращающаяся в металлолом. Что, в сущности, есть для войны карьера, добытая в мирное время? Фикция и блеф. На войне важно, кто выстрелит первым и максимально точно. А перед лицом пули все регалии, звания и прочие активы мирного времени прочно теряют смысл. «Все слиняло, один голый человек остался», – как говорил персонаж пьесы А. М. Горького «На дне».
В-четвертых, только война обнажает саму ценность физической жизни. В мирное время человек длит ее каждый день, не очень понимая, чего бы ему завтра не умереть – днем раньше, днем позже, не все ли равно. Только на войне важно выжить, потому что иначе нельзя победить врага. А победить его надо обязательно. Чем ближе смерть, тем сильней и явственней работает инстинкт самосохранения.
В-пятых, война позволяет перезагрузить жизнь посредством умолчательного списания грехов. Ну и что, что при мирной жизни ты был пьяницей, вором или даже мелкобытовым убийцей? Ты пошел на войну – и все это исчезло. Ты начал жизнь с нуля. Если погиб – мертвый герой, выжил – живой. Но все равно типа герой. В любом случае, ты имеешь право не спрашивать себя, почему ты так бестолково жил до войны и вместо нее. Это ли не счастье?
В-шестых, война дает острое чувство принадлежности к общности себе подобных. Еще вчера ты ненавидел Сидора Петровича с пятого этажа за то, что его прыщавая дочь слишком громко играет на расстроенном пианино. А сегодня вы вместе идете уничтожать врага, и проклятущие гаммы сливаются в сладостный марш победы. Ты понимаешь, для чего судьба объединила тебя с Сидором Петровичем под одной жизненной крышей. Вы просто ждали войны, чтобы пойти на нее вместе и умереть, если получится, в один день.
В-седьмых, война обостряет все ощущения. Ведь каждое из них может оказаться последним. Один знакомый мне авантюрист всячески пропагандировал идею секс-туризма в места боевых действий – ведь такого оргазма, как под грохот канонады, больше ни при каких обстоятельствах не бывает. Если этот бизнес еще не налажен, скоро, возможно, для него создадутся все достаточные условия.
Пролонгация мирной жизни – это безумно скучно. Ожидание войны сравнимо с ожиданием праздника. Оно главнее, больше и удивительнее, чем сам праздник.
Вот почему мы, типа великий народ, потерявший за 25 мирных лет ощущение собственного величия, снова подошли к грани представления о пользительности сражений. И это, конечно, вовсе не маленькая война за независимость условных сопредельных территорий. Это совершенно новая мировая война.
По итогам которой выжившие снова захотят мира, хамона и пармезана. Если эти слова сохранят хоть какое-то положительное значение.
2014 г.
О