Жизнь же…. Александр Етоев
восемнадцать лет, охи, вздохи, цветы – нам это надо? Давай присядем, вон скамейка свободная.
Она послушно пошла к скамейке.
– Я что подумал… – Александр Лаврентьевич с добродушной улыбкой уже смахивал со скамьи какие-то невидимые соринки и мягко, но при этом настойчиво надавливал Антонине на плечо, чтобы та садилась. – Вот ты сейчас к сестре в гости, я – к себе, разойдёмся как в море корабли. А зачем нам расставаться? Я ведь мог на Славе выйти у Сортировочного моста, мне же на Народную, если честно, а я не вышел, поехал дальше, знаешь почему? Потому что я тебя сразу приметил, когда ты ещё входила в автобус на Бухарестской, и присматривался потом всю дорогу. Вот, думаю, такая интересная женщина, а не замужем, разве, думаю, справедливо?
– То есть как это я не замужем? – вскинулась Антонина, обретя наконец способность хоть как-то постоять за себя. – На мне что, написано: «Я не замужем»? – Даже голос её окреп и приобрёл независимое звучание. – Интересно. А вдруг я замужем?
В улыбку Александра Лаврентьевича вплелась хитринка.
– А вот это неправда ваша, что вдруг ты замужем. Кто же в праздник едет в гости с тортом и без мужа? Да ещё такая красивая?
Говоря «красивая», Александр Лаврентьевич добавил голосу лести, даже переборщил, и Антонина вновь почувствовала неловкость.
– Ну допустим, и что из этого? – сказала она. – Значит, раз я не замужем, то должна первому встречному, вроде вас, подставлять палец под обручальное кольцо?
– Согласен, – кивнул Александр Лаврентьевич, – сперва познакомимся детальнее, так сказать. Ты на пенсии уже сколько?
Антонина Васильевна шумно выдохнула.
– Не собираюсь я знакомиться с вами. Пойду, сейчас торт растает. Сестра уже волнуется, что не еду.
– Да, тепло, солнце почти как летом. А мужа похоронила давно?
– В девяносто втором году, – ответила Антонина и тут же удивилась сама себе, зачем она ему об этом сказала. Но раз сказано, значит, сказано, и она добавила, тоже непонятно зачем: – В Вырице, там все наши – муж, сын, брат, отец, мать… – Потом смутилась и сказала, вставая: – Правда надо идти, сестра волнуется.
– Значит, не берёшь меня к ней? Правильно делаешь. Вдруг я какой бандит, который таким вот способом приглядывается к чужим квартирам.
– Вот уж ничуть не думала, не похожи вы на бандита. – Антонина замахала рукой.
– Ты что, много видела их, бандитов-то?
– А то нет, в телевизоре сплошные бандиты.
– Это да. – Александр Лаврентьевич спрятал лицо в ладонях, они были у него крепкие и широкие, поросшие снаружи короткими рыжими волосками, а между пальцами на правой руке, указательным и большим, синел выцветший якорёк. – Эйн, цвей, дрей… – сосчитал он зловещим голосом и открыл лицо. – А теперь похож?
– Теперь тем более не похожи. – Антонина Васильевна рассмеялась, первый раз с момента, когда судьба свела их в автобусе.
Александр Лаврентьевич рассмеялся тоже.
– Да, Аркадий Райкин из меня никакой. Хотя когда-то в училище, ещё до