День курсанта. Вячеслав Миронов
и правительство, чтобы, когда рассветет, американский шпионский спутник сделал контрольное фото, и там потенциальный противник увидел не стадо боевых слонов, адаптированных к тяжелым климатическим условиям, а нормальных курсантов. Всем все понятно?
– Так точно!
– Разрешите после отбоя продолжить оборудование формы! – кто-то крикнул из строя.
– Нет, товарищи курсанты! – слово взял Вертков. – Мы должны, соблюдать распорядок дня, утвержденный приказом начальника училища. Но разрешаю после часа здорового курсантского сна продолжить подшиваться. При этом сосредоточиться возле дневального. Вернее возле лампочки, что висит над ним. Записываться у дневального. Чтобы когда дежурный по батальону пойдет вас считать по головам, ногам и иным конечностям, знать где, кто и пофамильно находится.
– А зачем считать по головам и ногам? – вопрос из задних рядов строя.
– Чтобы количество голов и ног совпало, – съерничал Тропин – А то будет бардак, когда не совпадет количество. Не порядок! О! – и для важности поднял указательный палец.
Провели вечернюю поверку. Умылись, разошлись по палаткам. Одна палатка – одно отделение – восемь человек. Взвод – три палатки. Рота – двенадцать палаток.
В нашей палатке не было фонаря.
– Ну что, спать? – я начал раздеваться – У кого будильник есть?
– Я у дневального записался, – Олег Пинькин.
– Себя, небось, только?
– Нет. Всю палатку.
– Молодец, Пинькин!
– Главное чтобы он разбудил, а не забыл.
– Наших в наряде нет. Остальные могут и забыть.
– Еще гладиться надо.
– Проспим, потом утюг будем до самого обеда ждать.
– Ничего. Успеем погладиться, – Максим Пономарев («Макс» он же «Пономарь») и вытащил утюг.
– Спер?
– Хорошо приладил.
– А шухера не будет?
– Никто не видел?
– Никто не видел, кроме Пашки Филиппенко («Филипп») из четвертого взвода.
– Вроде, нормальный парень. Не должен заложить.
– Не заложит. Он второй утюг прихватил.
Палатка грохнула от смеха. На весь батальон осталось всего два утюга, и нет гарантии, что их тоже не увели. Два утюга точно в нашей роте.
Даже если в случае не разбудят нас, то минимум половина батальона будет не выглаженная. Что уже само по себе приятно. Не только тебя одного драть будут, а всех. А когда всех – то, значит, никого. Никому не обидно. Все дураки, а не ты один.
Я коснулся только подушки, как тут же вырубился.
Когда был студентом, то казалось, что хронический недосып бывает лишь во время сессии. Все остальное время можешь спать. Даже если прогулял занятия, то можешь сварганить липовый больничный и оправдаться. Я делал еще мудрее. Сдавал кровь. В день сдачи крови можешь не учиться, плюс еще один берешь, когда захочешь. За одну сдачу крови я мог спокойно перекрывать два дня. Сдавать можно не чаще, чем раз в две недели. Я так пристрастился к этому делу, что уже по истечении двух недель чувствовал какой-то