Качели судьбы. Ирина Глебова
вышла замуж, сразу после окончания родила, отсидела год с ребёнком и теперь, впервые, пришла работать в школу. К ним. Невысокая, худенькая, с милым веснущатым лицом, рыжинкой в густых каштановых волосах, она так хотела стать этим девочкам и мальчикам старшей подругой, а не суровым ментором. Но ребята, почуяв слабину, тут же сели ей на голову. На уроках класс гудел, на каждой парте шёл свой разговор, играли в морской бой и виселицу, поворачивались к доске спинами, ходили в гости к соседям. Лариса, хотя и любила урок литературы, хотя новая учительница ей сразу понравилась, тоже поддалась общему настроению. Но вот однажды она увидела, как Наталья Викторовна, в который раз безрезультатно воззвав к совести класса, вдруг заморгала часто и быстро отошла к окну, повернувшись спиной и глядя на улицу. Плачет! – поняла Лариса. И больно-больно, словно игла, уколола её в сердце жалость. Она оглянулась: одноклассники, занятые своими делами, ничего не заметили. А тут и звонок прозвенел.
На перемене ребята, как обычно, окружили Ларису, но она заявила: ничего они больше не узнают о приключениях д'Артаньяна и его друзей, если не перестанут доводить «Наталочку». Она впервые назвала учительницу так, хотя до сих пор все говорили «Натаха». Бурный спор продолжался всю перемену, но она настояла на своём: продолжение последует лишь завтра, после очередного урока русской литературы.
А дело было в том, что каждую перемену Лариса рассказывала одноклассникам, с продолжением, одну из недавно прочитанных книг. С начала шестого класса это была мушкетёрская эпопея. Они уже проскочили «Трёх мушкетёров» и «Двадцать лет спустя» и теперь всё глубже влезали в интриги королевского двора Людовика XIV, переживая за благородного Рауля, сына своего любимца Атоса… В школьные годы Ларисы ещё не выходил на экраны ни французский фильм, ни отечественный, и не вошло ещё в моду собирание домашних библиотек. Да и родители её одноклассников – в основном рабочий люд с машиностроительного завода, – этим не увлекались. А в библиотеках лучшие книги почему-то всегда оказывались «на руках». Ей же очень повезло. Был у неё друг – старик-пенсионер из соседнего подъезда, бывший институтский преподаватель. Таких книжных стеллажей, как у него – от пола до потолка, – девочка не видала даже в читальных залах. Его удручало, что ни дети, ни внуки интереса к чтению не проявляли. Потому девочка, горящими глазами глядящая на книги, водящая пальчиком по корешкам и с восторгом оглядывающаяся на него, сразу завоевала сердце старого книголюба. Читала она очень аккуратно, и он с радостью давал ей Майн Рида, Фенимора Купера, Стивенсона, Грина, Густава Эмара, Дюма…
Урок русской литературы прошёл великолепно. Минут через пятнадцать от начала Наталья Викторовна поняла, что ей не мерещится, и что тишина в классе – не подвох и не розыгрыш. Она расцвела, голос её набрал силу и чудесных интонаций, глаза блестели. К концу урока ребята были увлечены её рассказом и звонок, как обычно, не принёс шумной радости. А на перемене они получили ещё и очередную заслуженную порцию мушкетёрских