Человек без лица. Наталья Александрова
перебила ее Надежда. – Это стремление к истине! А пока, чем поучать меня, скажи честно: я тебе помогла?
– Помогла, еще как помогла!
– Тогда и ты мне помоги.
– Всем, что хочешь!
– Скажи мне адрес, по которому в тот день ездила Маша Зуброва. Адрес вашей погибшей учительницы.
– Опять ты за свое! – вздохнула Алка. – Ну ладно, раз уж обещала… записывай! Улица Фиолетова, дом пять, квартира шестнадцать! Хотя за каким бесом ты туда потащишься… я не знаю.
– Не знаешь? – Надежда остановилась и поглядела на подругу в упор. – Алка, не делай вид, что ты полная дура!
– Ну, знаешь, – обиделась Алка, – если ты так ловко обошлась с этим проходимцем Зубровым, это не дает тебе права…
– Вот именно, что проходимцем! – перебила ее Надежда. – Алка, видно же, он что-то хочет скрыть, оттого и наехал на тебя. Алка, там явный криминал!
– Не может быть! – отмахнулась Алка. – Везде тебе криминал мерещится. Ну, дело какое-нибудь житейское, может, у него там любовница живет, и он не хочет, чтобы жена узнала…
– Ага, и к любовнице он дочку посылает! Алка, опомнись, включи мозги!
– Ну и что, по-твоему, Маша там делала?
– А вот это мы и должны узнать! – сказала Надежда Николаевна и заторопилась на маршрутку, чтобы не продолжать непродуктивную дискуссию.
На следующий день Надежда с деловитым видом подходила к дому покойной учительницы. На этот раз она выглядела совершенно иначе, чем накануне. Вместо строгого делового костюма на ней была скромная неброская курточка, брюки и удобные туфли на низком каблуке. На голове – незаметный беретик.
На лавочке возле подъезда, как это водится возле любого многоквартирного дома, сидели три колоритные особы среднего пенсионного возраста.
Когда-то давно Надежда Николаевна смотрела пьесу Шекспира «Макбет» в постановке драматического театра из какого-то большого сибирского города – то ли из Иркутска, то ли из Красноярска, то ли из Новосибирска. Так вот сейчас, увидев пенсионерок на скамейке, Надежда невольно вспомнила трех ведьм, появляющихся на сцене в самом начале спектакля.
Одна из них, высокая худая старуха в потертой зеленой шляпке с засунутым за тулью перышком, хорошо поставленным голосом вещала своим подругам:
– Я вам точно говорю, это он к Семенцовой ходит, из двенадцатой квартиры. Говорите мне, что хотите, но только точно к ней. Как муж ее в командировку уедет, так он тут как тут. Якобы трубы проверяет и батареи! Какие трубы? Какие батареи?
Надежда подошла к подъезду, нерешительно огляделась и набрала на домофоне единицу и шестерку – номер квартиры, в которой обитала покойная учительница Алина Михайловна. Затем приняла позу скромного ожидания и невзначай покосилась на старух.
– Так что можете со мной спорить, а только я уверена! – повторила старуха в шляпке, хотя подруги и не думали с ней спорить, напротив, слушали с вниманием.
Тут старуха заметила Надежду и с неодобрительной интонацией осведомилась:
– Женщина, а вы к кому?
– Да вот