Избранные труды. Том 1. Криминология. А. Э. Жалинский
уяснить рост даже убийств на 10–15 %, по существу, невозможно. Оценка преступности и связанных с нею ситуаций между тем дается через усиление страха, беспокойства, иную, чаще всего эмоционально окрашенную, информацию. Например, в одной из работ говорится, что социально-бюджетная сфера оказалась в годы реформ наименее защищенной от криминальных посягательств. Возможно. Но подтверждений нет. В результате громкие заявления o криминальной пораженности, криминальном государстве, пораженческие оценки состояния экономики нимало не способствуют выбору рациональных мер борьбы с преступностью и лишь подрывают доверие к публичной власти в целом и правоохранительным органам в частности. Такое положение имеет объективные и субъективные корни.
Здесь есть по меньшей мере две весьма острые проблемные ситуации. Объективными корнями, или, точнее, объективно-субъективными корнями, неудовлетворительного состояния криминологического дискурса являются реальные трудности доступа к криминологически значимой эмпирической информации и еще большие трудности перевода ее в ранг научного знания, способного порождать новую, регулятивную информацию и быть критерием ее оценки. В результате анализ материалов правоохранительных органов вынужденно заменяется, и это в лучшем случае, анализом уголовной статистики и проведением многочисленных опросов граждан. Опрошенные лица передают, как правило, свое, ранее сформированное прессой, эмоциональное отношение к коррупции, к воровству во власти и иным подобным явлениям. Это отношение нередко подается как эмпирические данные о реальном состоянии того или иного элемента преступности. Таким образом, что широко известно, трудно формировать прогностическую информацию, которая только и необходима для управленческих решений в форме закона или в любой иной форме. Проблема эта не только российская. Сейчас можно утверждать, что ознакомление с работами по криминологии, во всяком случае, издаваемыми в европейских странах, не дает существенной прибавки криминологической информации, хотя бы пригодной для того, чтобы подвергнуть проводимую уголовную политику критическому анализу. Чисто субъективными корнями можно считать установки на искажение информации. Такие вещи характерны, по мнению, например, патриарха американской экономической науки Гелбрейта, и для экономического дискурса, тесно связанного с анализом преступности в крупных корпорациях[36]. Искажения информации чаще всего состоят либо в преувеличении значения тех или иных факторов преступности или опасности самой преступности, либо в преувеличении успехов борьбы с ней. Но, разумеется, здесь возможны и иные информационные деформации, относящиеся к личности преступников, и проч.
Цели искажения информации могут быть, в частности, политическими, когда, например, преувеличение угрозы преступности заставляет смириться с ограничениями прав граждан, организационными, поскольку очень часто возникает стремление к получению дополнительных
См.: