Первый человек на Марсе. Максим Забелин
его подарками и той атмосферой, что царила вокруг, забыла об этом и сама.
Его дом был наполнен совершенно удивительными вещами. Во-первых, в зале стоял телевизор! Во-вторых, бар был заставлен различного рода виски, коньяками и ликерами. Сам Роберт дома курил сигары. Рядом с граммофоном лежали записи зарубежной эстрады. Все это создавало ощущение роскоши, которая была недоступна простому советскому человеку. Это поначалу пугало Жанну, но вскоре она привыкла и с радостью подвывала негритянской трубе, солирующей в джазовом оркестре.
День за днем Роберт потакал ее прихотям и как-то однажды попросил помочь ему. Требовалось совсем немного: в ресторане подойти за столик к быстро поглощающему сосиски толстому дядьке и просто посидеть с ним, в идеале на прощание дав поцеловать ему руку. Эта невинная шалость удалась, дядька, не чуя подвоха, не только поцеловал ручку «комсомолки», но даже пытался выпить с ней на брудершафт.
А вечером Роберт молча достал из кармана 500 рублей и протянул ей:
– Ничего не говори сейчас, «спасибо» скажешь утром.
Так Жанна Розенбольц стала агентом Сети. Со временем ее участие в операциях стало более полным. Они лепили фотокомпромат на госчиновников, при этом она даже подавала идеи, как будет лучше все обставить. Новый образ жизни очевидно демонстрировал ей, что она приобрела и что потеряла. Ее актерские замашки очень пригодились в новом деле, и теперь она умела, если нужно, изобразить даже сельскую учительницу, чтобы потом проделать фотосессию в объятиях секретаря обкома.
Все продолжалось 7 или 8 лет. И в один прекрасный момент Роберт пригласил ее в то самое летнее кафе, где они встретились. Стоял жуткий холод, дул пронизывающий ветер. Она была в светлом коротеньком пальто и тонких, не спасающих от мороза колготках. Он был необычно мрачен, курил сигарету и старался не смотреть в ее сторону. А потом просто сказал:
– Жанна, я уезжаю… Навсегда. Мне очень жаль.
И на следующий день он по поддельным документам чиновника олимпийской сборной улетел во Францию. А она осталась. Жадно вглядывалась в последние полосы газет с фотоколлажами на тему «Еще одно золото чемпиона» – нет-нет и мелькнет знакомое лицо, – но только все тщетно.
За десятилетия она сменила нескольких информаторов, оттачивала мастерство совращения на директорах колхозов, безумных физиках, дублерах космонавтов и наконец в совершенстве им овладела. Не колеблясь, готова была выполнить любой приказ, лишь бы он исходил от Роберта. А он слал ей скупые шифровки: «надиров брюнет 159 см гост москва ном 346 – пароль к водородной бомбе», в которых она сквозь строки читала: «Я помню о тебе и жду встречи. И она шла, и проникала в номер 346, и охмуряла постояльца, и он сдавал ей все пароли, и она отправляла горячие письма, в которых скрыта была любовь и надежда: «ошибка ном 346 шатен глушко пароль я бильше не можу».
Но шло время, а встречи все не было. Времена года сменяли друг друга, пока не наступила Осень. В один чудесный миг, когда уже зачастила в поликлинику с жалобами на подагру и менопаузу, она