Временные неприятности (сборник). Дмитрий Иванов
нет ничего святого. Они готовы купить историю человеческих страданий. Ради прибыли ни родную мать, ни близнецов не пожалеют.
Хелена Берта Амалия[6], в свои далеко не юные годы была всё такой же роковой женщиной, какой её знали в далёком 36-ом Олимпийском году.
«Как всё-таки он стал похож на того, чью жизнь прожил. Даже без парика и грима похож, – подумала Хелен. – Фюрер, тот самый, первый, заигрался в двойников, испугавшись участи приговорённого им Эрнста Рема. Но переиграть психиатра на его поле даже неординарным личностям не под силу. А бороться против первого врача Третьего рейха – и вовсе гиблое дело. Вот и лежит теперь где-нибудь в подвалах НКВД… Или МГБ, как там его теперь называют? Лежит и сам себя изображает, сам себе же двойником являясь».
– Милая, – прервал её размышления бывший фюрер, впрочем, нет – не бывший. Фюрер до тех пор не бывший, пока жив, – милая, сколько они нам перечислят?
– Триста тысяч… за всё… Неплохой куш, не так ли?
– Это твои деньги теперь, Хелен! Я уже слишком стар…
– Мой фюрер, вы ещё хоть куда!
– Знаешь, очень трудно жить в состоянии накрахмаленного воротничка…
– Что вы имеете в виду?
– Трудно всё время делать стойку, когда хочется разом покончить счёты с существованием.
– Не малодушничайте, Эдмунд, вы не заслужили такого финала.
– Мне страшно, Лени. Я всюду вижу ангелов, этих чёртовых ангелов, больше похожих на солдат рейха! Я прожил чужую жизнь, спасая свою. Теперь пришло время ответить.
– Не печальтесь, мой фюрер, всё образуется! У вас просто плохое настроение сегодня… Поспите, а я пойду к себе.
Человек встал со стула и направился к выходу. Изображать Лени Рифеншталь было совсем не так трудно, как это могло представиться со стороны. Больной оказался настолько легко внушаемым, что прикинуться женщиной не составило труда.
Но пациент-то каков – придумал целую историю с Адольфом Шикльгрубером – рейхсканцлером Германии, его придворной дамой-режиссёром и ангелами, пытающимися предотвратить… да-да, Вторую Мировую войну. И отчего бы ей случиться этой войне, когда никто… Большевиков удавили ещё в зародыше. Теперь только немного бурские сепаратисты беспокоят свободный мир, да автократические державы бассейна Тихого Океана. Но и им скоро придёт конец…
– Доктор! Герр Фостер, проснитесь!
– Что – привезли новых пациентов с фронта, Штилике?
– Я не Штилике, Эдмунд. Я Зигфрид Краузе, ваш лечащий врач. Забыли? И не мудрено – чёртова инфлюэнца! У неё такие странные осложнения этой осенью. Не успел приехать домой, как мне сообщили, что вы пришли в себя… и я сразу – в клинику, незамедлительно. Рассказывайте, что вам привиделось? Вы так много и бессвязно говорили, находясь в критическом состоянии. Умираю от любопытства – что-то хотя бы осталось в памяти?
– Да, доктор! Двух ангелов… в белых халатах запомнил. Они мне пытались что-то внушить. Постойте, что же именно? Ах, вот – мне следует отказаться от лечения какого-то ефрейтора…
– Но вы же не врач, Адди!
– Кто я?
– Адольф
Лени Рифеншталь (
Рифеншталь является одним из самых известных кинематографистов, работавших в период национал-социалистического господства в Германии. Её документальные фильмы «Триумф воли» и «Олимпия» сделали её активным пропагандистом Третьего рейха.