Употреблено. Дэвид Кроненберг
азиатской склонности предаваться вселенскому отчаянию.
При этих словах доктора Чинь резкий луч дневного света, словно небесное знамение, отскочил от зеркала в углу, упал на стол, маленькое серебряное распятие, висевшее на браслете на левом запястье доктора, блеснуло и ослепило Наоми. Юки Ошима тоже была христианкой, и эта аномалия почему-то разочаровывала Наоми. Синтоизм, конфуцианство, даосизм, буддизм, наконец, ведь гораздо интереснее. Какие браслеты они бы носили тогда?
– Но Селестина не могла уйти от политики – мужской прерогативы, ей не давали покоя нацистские организации, антисемитизм, – продолжила доктор Чинь. – Я считаю, что, увлекаясь политикой, философ перестает быть философом, – тут мы с Селестиной расходились. Она не понимала, как можно отделить одно от другого. Весьма характерная для французов точка зрения, что тут скажешь.
Наоми посмотрела в глаза доктору Чинь, улыбнулась в ответ на ее задумчивую улыбку, однако внутри стремительно разрасталась паника – удалось ли ее скрыть? – а все потому, что Наоми вздумала разговаривать с другим человеком живьем и теперь глубоко в этом раскаивалась. Сиди она перед своим ноутбуком, погуглила бы этих немцев, поняла, с чем их едят, но к жестким условиям устного общения она была не готова – даже не имела представления, как правильно произносить имена и уж тем более как достойно ответить доктору Чинь. Это вам не с Эрве болтать, пусть он и умен. Вот у Натана есть классическое образование, или как там оно называется. Натан книжки любит читать. Где-то он сейчас? Наоми изо всех сил старалась не ударить в грязь лицом. Похоже, единственный способ – затеять скандал.
– Делали ли Селестине вскрытие на предмет опухоли в мозгу?
– На основании диагноза, поставленного уборщицей? Сомневаюсь.
– Есть информация, что убийца или убийцы вскрыли отрезанную голову Селестины и вынули мозг, вы знаете об этом? Зачем, как вы думаете?
Доктор Чинь улыбалась по-прежнему, но уже совсем другой улыбкой, сообщавшей примерно следующее: “Стоило тебе переступить порог, как я поняла, что ты мне враг, – и вот доказательство. Приятно видеть, что я не ошиблась”. Доктор Чинь встала и снова, особенно тщательно, отряхнула крошки с халата, на сей раз крошки были грязные, жирные и противные, а просыпала их сама Наоми. Маленькое серебряное распятие – не французские ли миссионеры-католики крестили Вьетнам? – дергалось на цепочке, как новоиспеченный висельник. Но Наоми уже не могла остановиться.
– Только между нами, доктор Чинь, Селестина просила вас убить ее и съесть? Ну вроде как священный акт милосердия между двумя женщинами?
На этот раз доктор Чинь вышла из-за стола и направилась к двери. Открыла ее, встала рядом, молча предлагая Наоми выметаться. Наоми обратила внимание на обувь доктора Чинь. Туфли на шпильках с ремешком на лодыжке в садомазохистском стиле, которые, несмотря на строгость модели и шва, сочетали шокирующе яркие, как у редкого австралийского попугая, цвета – красный, желтый, голубой, зеленый, черный. Такие туфли что-нибудь да значат, крутилось