Пятнадцатилетний капитан. Жюль Верн
что эта катастрофа не огорчила его, значило бы обвинить кузена Бенедикта в жестокосердии. Чувство сострадания не было ему чуждо, он жалел несчастных охотников. Он был огорчен и тем, что его кузина оказалась в таком тяжелом положении. Он подошел к миссис Уэлдон и пожал ей руку, как бы говоря: «Не бойтесь! Я здесь! У вас остался я!»
Затем он вернулся в свою каюту – несомненно, чтобы хорошенько обдумать последствия этой катастрофы и наметить план энергичных действий.
Но по дороге он наткнулся на упомянутого уже таракана, и поскольку кузен Бенедикт мечтал доказать, что, вопреки мнению некоторых энтомологов, нравы тараканов, принадлежащих к роду фораспеев, замечательных своей окраской, совершенно отличны от нравов тараканов обыкновенных, он тут же принялся за исследование, мгновенно позабыв, что на свете существует шхуна «Пилигрим», что ею командовал капитан Халл и что этот несчастный погиб вместе со всем своим экипажем. Таракан полностью завладел его вниманием. Он любовался им так, словно это противное насекомое было сделано из золота.
Жизнь на борту снова вошла в колею, хотя еще долго все оставались под впечатлением страшной и неожиданной катастрофы.
В первый день Дик Сэнд буквально разрывался на части, чтобы всюду поспеть и быть готовым ко всяким неожиданностям. Негры усердно исполняли все его распоряжения. На борту «Пилигрима» царил образцовый порядок. Можно было надеяться, что и дальше все пойдет хорошо.
Негоро не пытался больше оспаривать власть Дика Сэнда. Казалось, он безмолвно признал его капитаном. Он по-прежнему много времени проводил в своем тесном камбузе и редко выходил на палубу. Со своей стороны, Дик Сэнд твердо решил посадить Негоро под арест в трюм на все время плавания при малейшей его попытке нарушить дисциплину. По первому знаку молодого капитана Геркулес схватил бы кока за шиворот и отнес бы его в трюм. Это не заняло бы много времени. Старая Нэн, которая умела готовить, могла бы заменить его в камбузе. Очевидно, Негоро понимал, что без его услуг прекрасно могут обойтись, и, чувствуя, что за ним зорко следят, не желал навлекать на себя никаких нареканий.
Хотя к вечеру ветер усилился, «Пилигрим» мог идти под теми же парусами. Крепкие мачты корабля, железные поковки на них, хорошее состояние всей оснастки позволяли нести эти паруса даже и при более сильном ветре.
К ночи на кораблях обычно уменьшают парусность, убирая верхние паруса – брамсели, бом-брамсели и топсели. Это очень разумно, так как тогда кораблю не страшны внезапные шквалы. Но Дик Сэнд решил не принимать этих мер предосторожности: погода не предвещала никаких неприятных неожиданностей, а молодой капитан намеревался провести всю эту первую ночь на палубе и лично следить за всем. Кроме того, ему не хотелось уменьшать скорости судна, пока они не выбрались из этой пустынной части океана.
Мы уже упоминали, что лаг и компас были единственными приборами, которыми Дик Сэнд мог пользоваться для приблизительного определения пути, пройденного «Пилигримом».
Молодой