Мать. Из жизни Матери. Отсутствует
это соответствует внутреннему содержанию, внутреннему укладу и истинным потребностям моего существа. Моя внутренняя жизнь упорядочена, все в ней расставлено по своим местам, и мое основное направление определяется естественным образом. Я двигаюсь в этом направлении. На следующем этапе я буду знать, что со мной будет происходить, так как я сам это и определяю…» Не знаю, как вам, а мне лично подобное занятие казалось невероятно интересным, самым интересным делом на свете. Никогда ни одно дело не интересовало меня больше, чем это.
Я вспоминаю, как бывало еще в детстве, когда мне было лет пять, шесть, семь (в семь лет все стало гораздо серьезнее), мой отец, любивший цирк, по воскресеньям звал меня пойти вместе с ним, а я отвечала, что занята делом куда более интересным, чем поход в цирк. Точно так же, когда мои тогдашние друзья звали меня поиграть, повеселиться, позабавиться вместе, я отвечала: «Нет, у меня есть дело поинтересней…» И это была чистая правда, я говорила так не из упрямства, а потому, что для меня это действительно было так: ничто на свете не доставляло мне большей радости.10
Я не хотела учиться читать. В семь лет я еще не умела читать, и вот однажды мой брат, который был старше меня на полтора года, принес домой книжку с картинками и начал читать и смеяться. Я спросила: «Почему ты смеешься? Скажи, что там такого забавного?» На что он ответил: «Вот смотри, прочти сама!» – «Но ты же прекрасно знаешь, что я не умею читать!» – «Так научись!» Я взяла книгу, и он показал мне, как из букв складывать слова, и через неделю… я уже умела читать. Конечно, в семь лет это дается проще, но я научилась читать именно так.
Все это происходило в возрасте от трех до семи лет… Я была серьезным ребенком! Помню, как меня одевали, чтобы отправить к фотографу. На меня надели красивое платье, шляпку и объяснили, как позировать перед камерой. А я смотрела на взрослых и думала: «Как все это несерьезно!»
Помню, в первый раз я услышала, как моя мать солгала. О, это было такое разочарование! Я смотрела на нее… и чувствовала, что это настолько нелепо! Она просто сказала служанке: «Скажи, что меня нет дома». Мне это казалось невозможным, я не могла понять, ведь она же была дома!
Мне никто никогда не объяснял, что такое ложь, но мое психическое существо знало, что это такое. Однажды… у нас в доме был небольшой настенный шкафчик, где хранились медикаменты, и как-то раз брат попросил меня: «Заберись на стул и достань пакетик». Кажется, это был пакетик алтея аптечного или какой-то другой травы. Я была очень послушной и делала все, о чем просил меня брат. Так что я забралась на стул и достала для него пакетик. Беря его, он сказал: «Никому об этом не говори». Тогда я взглянула на него и почувствовала вот здесь (Мать указывает на сердце) сильную тяжесть и неловкость. Я ничего не ответила. Когда вернулась мать, она спросила, где пакетик с лекарством, – я ничего не сказала, но в течение многих лет после этого продолжала ощущать тяжесть на сердце и говорила себе: «Это, должно быть, и есть ложь!» 11
Все