Женщина с мужчиной и снова с женщиной. Анатолий Тосс
Калашникова. И даже в отличие от курсанта как-то этот отечественный двигатель мимоходом преобразовать, что его, возможно, кое-как и улучшало. Правда, назад двигатель уже приходилось собирать кому-то другому. Потому что собирать назад Инфант, как правило, не любил.
Или он, например, умел напасть и застать врасплох какой-нибудь чужой интернетовский сайт, если его об этом сильно и недешево просили. И испоганить этот сайт никому не понятными изречениями. И именно оттого, что изречения никто понять не мог, вычислить и изловить хитрого хакера Инфанта было практически невозможно.
Или же он мог смастерить устройство по постоянному прослушиванию телефонных разговоров чьей-нибудь жены, а то и мужа. И установить его заодно с другим устройством, тоже лично разработанным, которое незаметно подсматривало за женой того же самого мужа в изолированной ванной комнате. Но мужу при этом никаких изображений не передавало. Потому что все изображения уходили совсем в другом направлении.
Или же мог разработать конструкцию бани в туалете городской малогабаритной квартиры. И даже пытаться ее построить, если ему кто-то позволял.
Или же изобрести женские колготки с тремя ногами. Так, что если одна прорвется, то используется запасная.
Или же…
В общем, если уж совсем объективно, то Инфант в каком-то смысле был легендарным сказочным Левшой, таким отъявленным народным умельцем. За тем лишь исключением, что был он правшой и вообще-то далеко не народным. И даже не совсем умельцем. И про Левшу ничего не знал и никогда не слышал.
Но даже эти скудные свои способности Инфант не ценил и придавал им крайне мало значения. Потому что более всего он любил «чудить», причем совершенно бескорыстно. И вот здесь, в этом щедро отмеренном ему таланте, он покорял такие Эвересты, достигал таких высот мастерства, на которые никто больше не мог забраться, чтобы стянуть его оттуда.
Вот и получалось, что в экономической сфере жизни Инфант все еще искал себя. Пытливо искал. Не всегда удачно, иногда жизнь совместно с экономической сферой глумились над ним остроумно, но на продукты питания ему все-таки хватало. Даже вот на субботнее кафе с омлетом и кофе.
Так мы и продолжали сидеть в кафе, попивая остывающий вслед за омлетом кофе, осматривая публику заинтересованными взглядами. А потом Илюха проницательно ко мне обратился:
– Слушай, Розик, ты где вчера отсутствовал? Я тебе звонил, но ты не откликался.
– А?.. – переспросил я.
– Так где ты был? Пора тебе мобильник завести, а то ты недоступным слишком часто делаешься.
– Не, не люблю я их, принципиально не люблю.
– Так где ты был? – настаивал Илюха.
– Да так, – не менее настойчиво отнекивался я.
Но чем больше отнекивался, тем больше Илюха стремился узнать, и в какой-то момент я перестал сопротивляться.
– В общем, неудачный у меня день выдался вчера, – признался я наконец. – Нелепый такой день, полный ненужных