Звездная пыль в сапожной мастерской. Екатерина Задубровская
моментально сжалось, а ноги будто окоченели. Пришлось схватиться за дверцу машины, чтобы не упасть. Почему-то вдруг я испугалась, что опять случилось что-то ужасное, хотя меня семья Курочкиных больше не касалась.
– Не ждала, что я позвоню?
– Нет, – сипло ответила я и закашлялась.
– Испугалась? – уточнила моя собеседница.
Я рассердилась на нее и на себя за свой испуг и вдруг как-то сама, без раздумий, спросила:
– А откуда ты узнала мой номер?
– Как откуда? С форума! – с готовностью быстро заговорила Полина. – Там ничего следователи не закрыли, соврала ты мне! Правда, записи последние – от мая, до того самого дня, когда Пашки не стало. Несколько номеров было там среди всей дребедени разбросано, твой я тоже нашла. А я тебе работу в Питере у нас нашла!
– Не хочу, – быстро ответила я.
Если бы такое предложение прозвучало от доброго знакомого, я, возможно, и согласилась бы. Правда, пришлось бы что-то придумывать для объяснения перед начальством в новой псковской аптеке, почему отлучаюсь в Петербург. Однако Полина показала на поминках брата свой некрасивый нрав, и от нее не хотелось ничего принимать.
– А Пашу тебе было жалко? – продолжила Полина.
– А тебе? – не без колкости переспросила я.
В самом деле, никакой печали или сдавленного от слез голоса я по телефону не услышала. Просто деловая особа толкует о том и о сем, словно в ее семье никакой трагедии не случилось!
– Ты можешь послушать, о чем вообще речь? – чуть повысив голос, потребовала девушка. – На другой день после похорон вызвали маму в полицию…
Я поневоле забыла, что хотела еще секунду назад нажать на мобильнике «отбой». Надо сказать, Полине удалось завладеть моим вниманием!
Все сводилось к тому, что в полиции мать убитого Курочкина стали расспрашивать про прошлые связи ее сына с бизнесом по производству и продаже нелегальных кассет и дисков с музыкой в лихие 90-е годы и начале 2000-х. Евгения Денисовна, естественно, плакала и говорила, каким невинным и праведным был Павел, но следователи слезам не поверили, а послать их подальше, в отличие от доброго Криса Линдсдейла, у мамаши не получилось. Она была вынуждена с трудом припоминать о случайных визитах каких-то бывших Пашиных сотрудников, которые приходили в дом еще до его отъезда в Англию. Менты стали спрашивать, как такие «сотрудники» выглядели и даже задали дурацкие вопросы о том, были ли они в черных кожанках, брюках-слаксах и обривали ли затылки. В ответ на материнские слезы и требования объясниться Евгении Денисовне равнодушно и жестоко напомнили о том, что в 90-е годы все без исключения бизнесмены платили дань бандитам, так что весьма вероятно, что смерть Павла стала последствием того, что он вовремя не обратился в компетентные органы.
– Ну, что, интересно тебе? – приостановила свое повествование Полина.
– Очень, – неосторожно ответила, тут же спохватившись. – А мне ты зачем про все это рассказываешь?
– Вот тут-то все и дело! – азартно воскликнула сестра Павла. – Я предлагаю