Мистический роман, или Заложница кармы. Римма Ульчина
на головы этих прокаженных тот огонь, который кипит и бушует в твоем поганом чреве! Слабо?
А лента продолжает медленно двигаться по кругу. И молодая женщина видит, как полуголые мужчины отчаянно сопротивляются, пытаясь дать своим женам возможность спастись бегством и спрятать детей. Она слышит крики, вопли пострадавших, плач обездоленных, страшную брань нападавших и проклятия отчаявшихся. Мычание коров, ржанье лошадей, лай собак… Все смешалось в кровавом водовороте, замешанном на человеческой зависти, жадности и подстрекательстве.
Миг… И Овал высветил вереницу медленно ползущих по грунтовой, выщербленной дороге в клубах дорожной пыли телег, на которых сидели старые да малые. Ни выкриков, ни стонов. Только монотонный скрип колес. Дети сидят молча, тесно прижимаясь друг к другу. Взрослые шагают пешком.
«Слава богу, что хоть этим повезло! А что их ждет впереди? Что с ними будет?» – подумала Маргарита.
Вдруг она увидела внутри образовавшейся полости развороченный и разграбленный дом своего деда. Рослый черносотенец плеснул на него керосином, а плюгавый бросил горящий факел. Дом загорелся. Огромные языки пламени жадно лижут его стены, поднимаясь все выше. Добравшись до крыши, пламя вырвалось наружу, осветив и окрасив всю округу кроваво-красным заревом.
Еврейское местечко перестало существовать.
– Боже! Как же так? – всхлипнула женщина. – А где дедушка, бабушка, дети? – всполошилась она и начала напряженно вглядываться в проплывающие перед нею лица людей. А где-то там, на заднем плане, летели на взмыленных конях всадники с поднятыми над головами шашками, сверкающими сталью клинков. Гремели пушки. Ржали кони. Падали люди. Одни поднимались, другие оставались на месте.
– Ба! Наверно, началась гражданская война, а вместе с ней еврейские погромы. Теперь все понятно! А вот и они. Слава богу! Дедушке и его семье удалось спастись. Какое счастье! Боже, какое счастье, что они все живы!
Еще виток… А это еще что? Маргарита замерла. Что это? Она видит маленький покосившийся дом, на подворье которого в огромной луже прохлаждаются поросята, ходят куры вперемежку с важными гусями, а к изгороди привязана заезженная лошадь. Полная женщина в простой крестьянской одежде и брезентовом переднике лущит кукурузные початки.
– Интересно, а эта женщина кем мне приходится? Вроде таких родственничков у меня в роду не водится… А где все остальные? Никого нет дома? – разочарованно прошептала она и вздрогнула от собственного голоса. В горле у нее пересохло. Очень хотелось пить.
– Да, этот домишко совсем не похож на дом моего деда. Интересно посмотреть на его хозяина! – и Овал тут же показал Маргарите сидящего за широким обрубком бревна старика, который держит в зубах гвозди и виртуозно сплевывает их по одному прямо на сапог, надетый на железную лапу. Одним ловким движением мужик вколачивает гвоздь в подошву очередного башмака. А возле него стоит ящик, наполненный рваной обувью. Человек