Душегуб. Татьяна Линг
в наше время жесток. Необходимо быть не сколько умным и сильным, столько пронырливым и живучим. Последнее гарантировало, что высокими гонорарами ты сможешь насладиться при жизни. Умирали сыщики с завидной регулярностью: из–за владения важной для структур или клиентов информацией, а также из-за конкуренции, не всегда честной.
До поры до времени мне удавалось выбираться из сложных переплетов. Иногда нагло пользовалась положением Страйка. Сейчас же ситуация ужесточалась с каждой минутой: Комитет не оставляет в живых ненужных свидетелей, это я понимала, как и эти двое, поэтому надо относиться внимательно к информации и не выдавать заинтересованной стороне, не разобравшись заранее, что тебе «можно» знать на том или ином этапе расследования, а что нет.
Сыщики не только не будут спускать с меня глаз, стараясь урвать или украсть данные, но, подозреваю, не погнушаются убрать ненужного соперника.
– Ну так как, красотка, что ты там делала? – надавил Николай, приближаясь. Как быстро мы перешли на «ты».
Я расслабилась, нацепив на лицо мягкую улыбку, неожиданно сбив боевой настрой мужчин, и помахала рукой в сторону полога.
– Том, подождите меня! – радостно скалилась я.
Частные сыщики застыли, а потом нацепив маски добродушия развернулись, ожидая увидеть начальника управления полицией за спинами. К их разочарованию, там абсолютно никого не было, как, собственно, уже и меня. Я успела метнутся в сторону, к одиноко бредущему старенькому лаборанту. Именно он свернул последнюю голограмму, скрывавшую место преступления и направлялся к стоянке.
Ловко выхватила у него чемоданчик и запыханно спросила:
– Позвольте помочь?
Сначала мужчина удивленно покосился на меня, а потом кивнул, соглашаясь. Дедушка помогал мне значительно больше, чем я ему. Нет, для «конкурентов» слабый старик не представлял угрозы, а вот дрон, находящийся рядом, призван не только наблюдать за работником, но имел в своих функциях защиту подопечного и убойный автомат.
Пока мы шли к месту, где стояли кары, Трофим Тимофеевич, так его звали, рассказал, что ему уже сто восемьдесят пять лет. Он проработал криминалистом всю свою жизнь и ничего подобного не видел, хотя ему неоднократно доводилось работать при разборе последствий разломов, вызванных этим катастроф и прочих ужасных событий.
Живем мы теперь так долго как, собственно, захотим. Люди не стали бессмертными, ученые еще трудились над этим вопросом, но можно было заменять изношенные или поврежденные органы и даже ткани, единственным обязательным условием долголетия был активный, здоровый мозг. Если мозг умирал, то тело восстановлению не подлежало. Пока твое серое вещество в порядке и ты платежеспособен, чтобы проводить все манипуляции, то прожить можно достаточно долго. Правда, после ста пятидесяти люди сами уходили.
Депрессии или следствие генетической памяти, не позволяли жить больше девяноста– ста лет и психологи бились над этой «негативной» установкой всеми возможными способами. И