Невеста по призванию. Катрин Гертье
Она обязательно просила отчет. Очень переживала за меня.
Поужинав, приняв душ, а после, накинув ночнушку, закуталась в свой длинный пушистый розовый халат и, заскочив в мягкие тапки-зайчики, с серьезным видом стала готовиться к ритуалу. Руки дрожали от волнения, в тишине квартиры, казалось, будто что-то или кто-то наблюдает за мной из темных углов.
Даже вздрогнула пару раз, прислушиваясь и оглядываясь по сторонам. То послышался шорох, то тихий звон… Вот накрутила-то себя, дуреха! Усмехнулась от этой очевидной мысли, тряхнула головой и продолжила зажигать маленькие свечи, расставленные на полу.
– Так, кажется, все готово, – пробормотала я сама себе под нос, придирчиво осматривая немного кривоватый, но вполне сносный кружок из огоньков на паркете.
Расправила плечи, откинула на спину влажные после душа волосы, достала из кармана заранее приготовленный листок бумаги и еще раз пробежалась по нему глазами.
Слова были совершенно непонятны, хотя написаны привычным для меня русским языком. А читать необходимо их было без запинки: с чувством, с толком, с расстановкой. Белиберда так читаться не хотела, но медленно я все-таки стала произносить написанные фразы.
Полностью погруженная в свои старания – не запнуться и проговорить слова правильно, совершенно не заметила, как вокруг все начало меняться. Сначала я подумала, что это от усердия у меня зрение боковое поплыло, но, когда текст был мною дочитан, и я оторвала взгляд от листка бумаги, сразу поняла – творится какая-то чертовщина.
Комната искажалась, предметы приняли расплывчатые формы, вокруг мерещились искорки. Они то вспыхивали, то гасли, будто истлевая, чтобы в следующий миг проявиться вновь, совсем рядом с предыдущими, но уже в более ярком свете.
– Да что происходит? – прошептала я, попутно открывая рот от изумления. С места сходить я не решалась, но вот осматриваться могла спокойно. Даже моргнула несколько раз и глаза потерла, в надежде, что зрение восстановится. Но это не помогло.
В ответ на мой вопрос послышалось эхо собственных слов, что я произносила еще мгновение назад. Голос мой звучал шепотом, но с каждым мигом становился все громче. Из медленного и спокойного тона, слова стали произноситься быстрее, а голос начал ломаться, становиться более хриплым – совершенно не похожим на мой.
Все внутри похолодело, от испуга быстрей забилось сердце, отдаваясь гулкими ударами в ушах, пальцы с силой вцепились в листок бумаги. Я боялась дышать, шевелиться, произносить даже тихий звук, сделать хоть что-то, чтобы вырваться из этого безобразия. А желание такое было, и при том сильное: заверещать, что есть мочи, выскочить из круга, подбежать к двери квартиры и громко позвать на помощь, вывалившись на лестничную площадку.
Стоять в оцепенении, не моргая, не дыша, сил больше не было.
– Па-пама… – прошелестели едва подвижные губы.
Я моргнула; и вдруг комната исчезла. На смену ей перед моим взором предстала уже знакомая старушка в каких-то грязных лохмотьях, не