Медовый месяц взаперти. Мелисса Джеймс
ему, выражая свое глубокое уважение.
– М-м-муж мой, я… – Она запнулась, не зная, что сказать.
Выражение его лица оставалось серьезным и холодным. Харун закрыл дверь:
– Садись, пожалуйста, Амбер.
Девушка опустилась на кровать.
Харун медленно и задумчиво оглядел ее с головы до ног, и Амбер пискнула от смущения. Сердце ее билось, словно пойманная птичка, в ожидании того, что должно было произойти. Сейчас Харун подойдет к ней, поцелует…
– Ну? – с вызовом поинтересовалась Амбер, не желая признавать, что нервничает. Ведь она – принцесса из древнего рода, и она достойна своего мужа. – Я прошла ваш тест, Хабиб Нумара?
На секунду ей показалось, что Харун вот-вот улыбнется, а ведь он не улыбался с тех пор, как с триумфом вернулся в столицу. Глаза его весело блеснули, но как только она собралась улыбнуться в ответ, блеск моментально погас.
– Ты красивая женщина, Амбер. Неподражаемая.
– Спасибо, – прошептала она, мгновенно потеряв голос. Он считает ее неподражаемой?!
Отвернувшись, Харун достал из складок своей мантии какие-то бумаги и уселся за стол:
– Я забыл свою ручку, дорогая. У тебя найдется ручка?
Изумленная, Амбер открыла рот, когда он стал просматривать документы. Харун захватил с собой работу? В их брачную ночь?
– Во втором ящике, – ответила она, чувствуя себя невероятно глупо.
– Спасибо, – небрежно бросил он.
Достав из ящика ручку, Харун принялся внимательно читать бумаги, делая пометки на полях.
Амбер заморгала, не веря своим глазам.
– Харун… – Она запнулась.
Секунд через десять он перестал писать:
– Ты что-то сказала, Амбер?
Тон его был вежливо-холодным. Так говорят, когда не хотят, чтобы их беспокоили.
– Да, сказала. – Она начала злиться.
Ей хотелось задать ему кое-какие вопросы:
«Что происходит с мужчинами рода эль-Канар? Ведь это наша брачная ночь!»
«Ты не хочешь меня?»
Однако, поразмыслив, Амбер похолодела, и сердце ее больно сжалось. Почему этот брат должен ее хотеть, если два других отказались от нее? И тогда родился панический вопрос: «Со мной что-то не так?»
Но гордость – единственное, что поддерживало ее в мире, где с ней обращались словно с бездушной куклой, – заставила Амбер холодно произнести:
– Если завтра утром на простыне не будет крови, слуги будут судачить о нас. И в мгновение ока об этом узнают все. Меня обвинят в том, что я не девственница. Ты хочешь опозорить меня? В чем я провинилась?
– Понимаю, – медленно произнес он. – Конечно, обвинят.
Поднявшись, Харун сбросил с плеч kafta, и сердце Амбер вновь затрепетало. Перед ней стоял воин с прекрасным мускулистым телом, и даже шрамы украшали его. Эта мужественная красота испугала девушку. Амбер непроизвольно отползла в глубь кровати. «Я не готова к этому… пожалуйста, Харун, будь нежен со мной…»
Она