Памятью сердца в минувшее…. К. Г. Левыкин
свою судьбу. Не все они сразу устраивались на фабрики, заводы или на стройку. Многие по протекции своих односельчан или родственников, ранее освоившихся в городах, устраивались в качестве прислуги в городские семьи. Нужда в них тогда была большая. Они нанимались не только в зажиточные семьи. Чаще их нанимали в семьи отнюдь не обеспеченных горожан по причине того, что молодым родителям не на кого было оставить малолетних детей. Все члены таких семей были заняты на работе. В няньках особенно нуждались молодые семьи, в бюджетах которых едва-едва сводились концы с концами. Молодые инженеры, работники различных учреждений, а порою и просто рабочие и работницы фабрик и заводов, только что начавшие самостоятельную семейную жизнь, вынуждены были из своей тощей заработной платы тратить деньги на няньку, как только у них появлялись дети. Я видел такие семьи. Их было много в наших окрестностях, в наших деревянных фабричных и заводских новостройках. Убегая от нужды, а порой просто от голодной жизни, деревенские девушки, оказавшиеся няньками в таких семьях, испытывали вместе со своими хозяевами не меньшую нужду и лишения. Зарплату они получали мизерную. А иногда работали только за еду на одном с хозяевами скудном столе, да за их обещания устроить бедолагу по прошествии некоторого времени на свой завод, фабрику или в учреждение, в уборщицы, с условием, что она будет продолжать ухаживать за их ребенком в так называемое нерабочее время. По этой дорожке в городскую жизнь пришли наши левыкинские Парани, Нюшки, Соньки и Маньки. Такой же дорогой приходили на московские фабрики и заводы девушки из других деревень в годы героических трудовых пятилеток строительства социализма.
Но были среди этих ударниц-чулочниц и такие, которые совсем недавно жили в достатке и в довольствии, под зажиточным родительским кровом в тех же селах и деревнях и не думали, что вдруг все резко переменится и судьба заставит их приспосабливаться к неожиданным переменам. Это были девушки из раскулаченных и репрессированных семей. Как правило, они не рассказывали о своем прошлом. Но их можно было угадать по некоторым признакам недавнего достатка – по более высокой образованности, по нет-нет да проявляющейся амбициозности поведения, а иногда и наоборот – по тихому, скромному поведению пришибленных трагической судьбой сирот, лишившихся своих родителей. А у некоторых сохранялись еще кое-какие предметы недавней «роскоши» в одежде и украшениях, которые им удалось чудом сохранить от конфискации. И все же только спустя много лет некоторые их этих экспроприированных сирот, уже в преклонном возрасте, своими уже не таящимися воспоминаниями подтвердили то, что так долго скрывалось от подруг, соседок по койкам. Только совсем недавно, например, я услышал рассказ одной нашей бывшей любвеобильной красавицы и стахановки Вали Богатыревой. Оказалось, что ее богатые родители были купеческого сословия. Она вспоминала свое детство и безмятежную юность. В доме ее родителей была прислуга, собственный тарантас и прекрасная пара лошадей. Гордая