Смешная девчонка. Ник Хорнби
место клятый вопросительный знак? – встрепенулся Билл.
– Я просто задал вопрос, – сказал Деннис.
– «Барбара и Джим», – повторил Тони. – «Барбара и Джим».
– Завлекательно, правда? – подхватил Билл. – О чем умалчивает Великая Британская Публика – хит одноразовой комедии. «Ой, умираю – хочу узнать, кто такие Барбара и Джим».
– Представляешь, о чем мы на днях толковали? – обратился Деннис к Софи. – О том, что у нас получается твой бенефис.
– Правда? – изумилась Софи.
– Впрочем, тебе об этом знать не положено, – заметил Тони, многозначительно глядя на Денниса.
– А почему – мой бенефис? – спросила Софи.
– Забудь, – сказал Билл.
– Не попробовать ли нам каким-нибудь способом отразить это в названии? – задумался Деннис.
– Об этом сейчас речь не идет, – напомнил ему Билл. – Тем более в присутствии актеров.
– Почему мой бенефис? – не унималась Софи.
– Вот заладила, – фыркнул Билл. – Да потому, что вот этот кондовый обыватель запал на твою симпатичную мордашку и отдает тебе все коронные реплики.
– Ох, – только и сказала она.
– А то ты сама не заметила.
Она, конечно, заметила, что на репетициях ее часто награждали смехом, но приписывала это своему превосходству над Клайвом, которого смогла переиграть. Ей даже в голову не приходило, что ей просто-напросто дают больше коронных реплик.
– Видимо, это нужно закрепить официально, – не сдавался Деннис. – Я знаю, вы будете смеяться, но у меня возникла новая идея насчет пунктуации.
– Я смеяться не буду, – сказал Билл. – Обещаю.
– «И Джим» нужно взять в скобки. «Барбара (и Джим)». Барбара, скобки открываются, и Джим, скобки закрываются.
Билл заржал.
– Смешно? – с надеждой спросил Деннис.
– Только потому, что Клайв до смерти обидится, – ответил Билл. – Вот это и в самом деле будет умора.
– Эх, – расстроился Деннис, – такого я не предвидел.
– А мы до записи ему не скажем.
– Нет, это нехорошо, – возразил Деннис.
– Выражусь точнее: до записи ничего говорить нельзя. Я его знаю. Он просто не явится.
– А разве так можно? – спросила Софи. – Взять и не явиться?
Ей такое даже в голову не приходило, но тут было над чем поразмыслить.
– Конечно можно, – сказал Билл. – Если не собираешься больше работать на телевидении.
У Софи тут же пропала охота размышлять. Она решила, что ее личные проблемы не должны касаться членов съемочной группы, и пошла переодеваться для генеральной репетиции.
В день записи Клайв обнаружил, что в гримерную доносятся разговоры публики, стоящей в очереди за стенкой. Заглушить их не было никакой возможности – разве что без умолку петь песни.
– Ладно хоть билеты дармовые, – вещал самый громкий голос, принадлежавший, очевидно, мужчине средних лет.
– А то как же! – вторила