Страх (сборник). Эдуард Хруцкий
навалился плечом, и она распахнулась.
В этой комнате была лаборатория. Стояли фотоувеличители, камера, закрепленная на шарнирной подставке, ванночки для химикатов, резак для фотобумаги.
– Вот оно, – обрадовался Свиридов.
В углу комнаты стояли пресс, маленькая наборная касса. Тускло блестели в ней свинцовые литеры. На столе лежали вырезанные из резины печати и штампы.
– Молодец, Данилов, – хлопнул его по плечу Свиридов, – целую подпольную типографию накрыл.
Данилов подошел к экспертам:
– Есть что-нибудь?
– Такое впечатление, что он, уходя, все тщательно вытер.
– Значит, наш клиент боялся, что отпечатки останутся. Ищите.
– Ищем, товарищ подполковник.
На площадке толпились испуганные соседи.
– Он сегодня вечером с чемоданом из дома вышел. Я в распределитель пошла, смотрю – он поднимается. Быстро так, почти бегом. А человек-то немолодой. Распределитель закрылся раньше, не успела я, возвращаюсь, а он с чемоданом к трамваю идет.
– А сколько времени прошло, гражданочка? – вкрадчиво спросил говорливую женщину Никитин.
– Минут десять, не больше.
– Вы что, время засекли?
– Я уходила – по радио концерт артистов оперетты передавали. Я еще пожалела, что ухожу, – больно я Савину люблю. А пришла, его еще минут пятнадцать передавали.
Женщина была в засаленном халате, на голове бумажные папильотки, на лице выражение сладкого любопытства.
– А Терехов жил тихо?
– Очень. На работу да с работы. Вежливый, тихий.
– А кто к нему приходил?
– Ходили к нему мало. Только раз я на лестнице встретила его с одним неприятным типом.
– Почему неприятным?
– Рот полон золотых зубов, шрам на щеке, нос кривой. И он почему-то Терехова Мишей называл. Он же Василий, а тот его Мишей.
«Молодец соседка, точно описала Сеню Разлуку. Молодец. Вот и есть кончик. Видимо, этот Миша-Вася очень боялся ребят Грека, поэтому и собрался, как боец по тревоге».
– Простите, граждане, – сказал Данилов, – у кого из вас в квартире телефон имеется?
– У меня, – солидно ответил человек в полосатой пижаме.
– Вы позволите позвонить?
– Прошу.
Данилов вошел в теплую от сна квартиру и подумал, что у ночи есть своя особая температура.
На тумбочке, рядом с телефоном, сидел маленький котенок и таращил на Данилова круглые глазки.
– Хорош, – засмеялся Данилов.
– Вот подобрал вчера на лестнице котенка. – Голос человека в пижаме стал внезапно мягким и добрым.
– Детям?
– Мои дети вместе с женой погибли в сорок первом. Поезд разбомбили.
– Простите.
– Ничего. Я за них посчитался.
И Данилов увидел висевший на стуле полковничий китель с орденами.
– После ранения я в тылу оказался. А три года я их… – Полковник замолчал, погладил котенка. – Теперь с ним жить будем. Дочка все просила котика.
Данилов поднял трубку, набрал номер:
– Это