Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях. Василий Потто
Утром 6 ноября он прибыл к Аджиахуру и здесь увидел, что все окрестные горы усеяны лезгинами. Несмотря на это, Гурьев решил немедленно атаковать неприятеля, и бой, начатый в лесистых ущельях, скоро перешел в кровавую резню, длившуюся шесть часов кряду и кончившуюся тем, что Севастопольский полк вынужден был отступить с большой потерей. Неудача так повлияла на Гурьева, что он в течение почти двух недель не трогался с места, считая свое положение безвыходным. Между тем лезгины обложили Кубу. К счастью, в это время на помощь Гурьеву прибыл из Ширвани новый шеф Троицкого пехотного полка генерал-майор Хатунцев с казачьим полком и батальоном Херсонского полка.
Хатунцев не имел до сих пор особого случая заявить себя в военном отношении, но на Кавказе он был известен как человек неподкупной честности, с серьезным и решительным характером[53]. Прибыв в Кубинское ханство, он произвел секретное дознание о действиях Гурьева и оправдал его в глазах Паулуччи. «Гурьев, – писал он главнокомандующему, – несчастлив только тем, что не имеет вовсе надежных помощников. Стоя в Кубе, я заметил, что корпус офицеров Севастопольского полка совершенно расстроен и склонен к интригам». Особенно Хатунцев указывает на двух братьев, капитанов Логвиненковых, из которых «один бежал во время сражения», покинув оружие, а другой до того растерялся, что уже по окончании боя схватил полковые знамена и отрубил у них подтоки, не отдавая себе отчета, что он делает[54].
В Кубе Хатунцев, присоединив к своему батальону еще батальон егерей, смело бросился на главное скопище горцев и после четырехчасового кровопролитного боя у деревни Рустовой разбил его наголову. Победа была так решительна, что неприятель, оставив в руках победителей тридцать знамен и до тысячи тел, рассыпался в разные стороны; сам Шейх-Али бежал в Казикумык и скрылся у Сурхайхана.
Хатунцев решился настойчиво преследовать горцев и не прекращать военных действий до тех пор, пока не покорит Сурхая и не заставит его подписать трактат на подданство России. 2 декабря войска его подошли к реке Самур, и русский генерал отправил казикумыкскому владельцу требование о выдаче Шейх-Али-хана. Сурхай ответил уклончиво. Тогда Хатунцев повторил требование более энергичным тоном. Сурхай прислал сказать, что выдаст Шейх-Али в том только случае, если ему будет выдан кровный его враг Аслан-бек, бежавший из Казикумыка в русские пределы. Сурхай отлично понимал, что русские никогда не согласятся на подобный обмен, и смело предъявлял подобное требование. Хатунцев видел ясно, что Сурхай желает только выиграть время, а потому, присоединив к себе еще батальон Севастопольского полка, вошел в Казикумык и принялся истреблять аулы, посевы, стада и все угодья горцев.
Страшное разорение страны вынудило казикумыкского хана войти в новые переговоры. Он просил остановить военные действия, обещая исполнить все предъявленные ему требования. Хатунцев дал хану два часа срока, но, когда к назначенному времени
Посланный к ширванскому хану с каким-то поручением, Николай Михайлович Хатунцев получил от него в подарок огромное количество необмолоченного сарачинского пшена, на сумму более десяти тысяч рублей серебром, и, только не желая отказом обидеть хана, принял этот подарок, но отдал его безвозмездно в пользу казны. Император Александр отличил такое бескорыстие Хатунцева особым всемилостивейшим рескриптом к нему. Хатунцев начал службу в 1779 году в гвардии и там продолжал ее до 1799 года. С производством в генерал-майоры он назначен был сперва шефом Ревельского, а с 27 февраля 1811 года шефом Троицкого полка, стоявшего в то время на Кавказе.
Позднее, уже в командование Ртищева, из Севастопольского полка бежало к персиянам сразу семнадцать нижних чинов с ружьями и боевой амуницией.