Кавказская война. В очерках, эпизодах, легендах и биографиях. Василий Потто
в беду молодцы мгновенно сообразили, что им надо делать. Видя, что им не устоять в открытом поле, даже и спешившись, казаки оставили в добычу чеченцам своих лошадей, а сами бросились в молодой частый дубняк, засели в кусты и, несмотря на то что на каждого из них приходилось по двадцать чеченцев, отсиделись, потеряв всего двух казаков убитыми.
Подобные обороны, как с той, так и с другой стороны, вовсе не были редкими, исключительными случаями. Отважные и смелые в открытом бою, и казаки, и горцы неохотно рисковали собой в этих глухих безвестных боях, зная, во что обходится противникам жизнь даже одного человека, засевшего с решимостью не даться в руки живым.
Рассказывали в то время, что на Кубани, у Лихачева, случилось следующее происшествие.
Два горца залегли в лесу за колодой и ровно двенадцать часов отстреливались поочередно – как говорится, через ружье – от целой сотни донских казаков Аханова полка; много донцов было перебито, и, по всей вероятности, история эта тянулась бы долго, если бы не подоспели линейцы. Линейцам удалось наконец выманить у противника оба выстрела разом и тогда, бросившись в шашки, они покончили с горцами прежде, чем те успели вновь зарядить свои винтовки.
В другой раз партия человек в одиннадцать, пробравшись между Моздоком и Екатеринодаром, кинулась внутрь линии на берега Кумы, к Маджарам. Довольно взглянуть по карте на расстояние между Кумой и Тереком, чтобы понять всю дерзость подобного набега. И чеченцам на этот раз не посчастливилось; следы их скоро были открыты, и преследование по свежей сакме началось с разных пунктов кордонной линии. Чеченцы вовремя увидели опасность и поспешили подобру-поздорову убраться восвояси. Долго летели они стрелой на своих легких конях, но и неизменные кони, будучи двое суток в езде и без корма, стали наконец уставать. Чеченцы остановились, зарезали своих лошадей и скрылись в первую глубокую яму, попавшуюся им на дороге. Линейцы оцепили их. И между тем как число казаков постепенно прибывало, чеченцы продолжали стрельбу до тех пор, пока наконец газыри их не опустели. Тогда они разбили о камни свои пистолеты и ружья, переломали шашки и остались с одними кинжалами. Наступила минута рокового зловещего затишья. Казаки поняли, в чем дело, и бросились целой массой… Смутный гул рукопашной схватки, дикие крики и несколько ружейных выстрелов – вот все, что долетело со дна страшной ямы, и через минуту в ней все стало тихо и безмолвно по-прежнему.
С такими противниками, как горцы, возиться было нелегко, и казакам необходимо было иметь необычайную осторожность – иначе за каждый промах им приходилось расплачиваться кровью или имуществом. Вот что случилось раз в окрестностях самого Екатеринодара. Чеченцы подкараулили солдата, беспечно ехавшего с мельницы, взяли его в плен и выведали угрозами, где пасется станичный табун, велико ли при нем прикрытие, как много казаков в станице и тому подобное. Узнав, что старые казаки были почти поголовно в походе и что табун находится под присмотром казачат-малолеток,