Нечистая, неведомая и крестная сила. Сергей Васильевич Максимов
на истекшие многие сотни лет. В качестве наследства от языческих предков славян, принесенного с берегов тихого Дуная на многоводные реки славянского востока и на его глубокие и светлые озера, этот миф значительно изменился в Великороссии. Из веселых, шаловливых и увлекательных созданий западных славян и наших малороссов русалки в стране угрюмых хвойных лесов превратились в злых и мстительных существ, наравне с дедушкой водяным и его сожительницами вроде «шутовок» и «берегинь». Таким образом, между малороссийскими «мавками» или «майками» и «лешачихами» лесной России образовалась большая пропасть, отделяющая древние первобытные верования от извращенных позднейших. Русалок, поющих веселые песни восхитительными и заманчивыми голосами, заменили на лесных реках растрепы и нечесы: бледнолицые, с зелеными глазами и такими же волосами, всегда голые и всегда готовые завлекать к себе только для того, чтобы без всякой особой вины защекотать до смерти и потопить. При этом следует заметить, что в Великороссии даже не всегда про них знают. В редких местностях, вообще, о них вспоминают и рассказывают как о существах живых и действующих, подобно прочей злой и уродливой нечисти. Но зато повсеместно сохранилась так называемая «русальная неделя» и «русалкино заговенье» (на Петровки, или апостольский пост). И эти празднества ясно показывают, насколько северная лесная русалка не похожа на ту, которая пленяла и вдохновляла, между прочим, и наших великих поэтов.
Уже одно то, что русалка изображается (например, в приволжских местах) в виде соломенного чучела, а кое-где даже в виде взнузданного лошадиного черепа, укрепленного на шесте, – показывает, как потускнел и вылинял в Великороссии поэтический миф о грациозной красавице-русалке. Только в слабых и постепенно смолкающих песенных отголосках еще мелькает образ этих красивых существ и сберегаются о них слабеющие воспоминания. Но зато тут успели уже войти в обычай иные чествования, именно чествования кукушки – весенней вестницы. Девушки крестят ее в лесу, кумятся между собой и завивают венки на березе (завивают на семик в четверг, а развивают на следующее воскресенье, приходящееся в Троицын день). Тем не менее на десятой неделе по Святой Пасхе, сохранившей древнее народное название «русальной», или «русальской», ни одна деревенская девушка не решится пойти в лес без товарок, именно из боязни «злых русалок», которые, по народному представлению, на это время переселяются из речных и озерных омутов в леса. В ту же самую пору мужики принимаются «русальничать», т. е. гулять на все лады и пить целую всесвятскую неделю до самого заговенья.
Вот почему за точными справками о русалках необходимо обращаться на юг – к малороссам. В Великороссии же более подробные сведения о русалках получаются, главным образом, из губерний Тульской, Орловской, Калужской и Пензенской[34]. Но и здесь веселый образ русалки омрачается недобрыми, злыми свойствами.
Оставляя с Троицына дня воды и рассыпаясь, вплоть до осени, по полям,
Из этих мест преимущественно получены Этнографическим бюро сведения о русалках.