Возвращение Кауранги. Юргис Извеков
Марсель оторвал мешающий нос и повторил, нарочито артикулируя итальянские слова:
– Пожалуйста, давайте увидимся сегодня вечером. Мы могли бы прогуляться, а потом поужинать. Меня зовут Марсель. А вас?
Девушка достала из кармана планшет и написала пальцем: «Марэ?»
Конечно, подвела французская артикуляция.
– Марсель, – сказал он. – Марчелло.
Планшет сам расшифровал и вывел на экран его имя.
«Кауранги», – написала она.
– Очень приятно! Так мы сможем увидеться?
Она задумчиво, и как ему показалось оценивающе смотрела на него несколько секунд, так что он даже отвел взгляд. Наконец она написала:
«Да».
– Когда вам удобно?
«В 7 часов. Ресторан Makutu arai. Я там работаю. Приходите туда».
– До встречи!
«До встречи. И наденьте обратно свой нос, он вам очень идет!».
Марсель, надел нос, вернулся в образ, с сухим треском вприпрыжку обежал вокруг Кауранги и поднялся на подиум. Он был в таком прекрасном настроении, что решил закатить собравшимся детишкам настоящее представление. Он дурачился, гладил детей по голове и позволял им дергать себя за воображаемые ниточки, следуя движениям их ручек и даже почти не интересовался, сколько денег накопилось в шляпе.
Наконец, около 4 часов пополудни, он решил закругляться. В конце рабочего дня он обычно застывал на пару минут в статичной позе.
«Ужинать не буду, – думал он. – Поужинаю с ней, тем более что она работает в ресторане. Интересно кем? Но ни посудомойкой, это точно! Может уборщицей? Вряд ли. А может официанткой?»
Вдруг неприятная мысль кольнула мозг:
«А что, если она того… с колдунами знается. Или сама колдунья? У них там в Африке полно колдунов. У них это называется вуду. А что, если она влюбится в меня?..»
Он постарался отогнать от себя это наваждение.
«Тьфу ты, черт, придет же в голову!»
Пора было уходить. Марсель привычным жестом опустил руку… Вернее нет, он попытался опустить руку, но у него не получилось – рука осталась висеть в воздухе. Он двинул плечом, дернул бедро – то же самое – никакого движения.
«Э! Че за фигня!» Тело оставалось абсолютно неподвижным, будто залитое в невидимый цемент, лишь вращались зрачки, да легкие судорожно захватывали, а потом выдавливали из себя воздух. Сердце бешено заколотилось.
– Люди! – захотел крикнуть он. – Помогите!
Ни звука не сорвалось с его одеревеневших губ.
Он решил действовать плавно. Но и эта попытка не увенчалась успехом – он не смог сдвинуть руку хоть на долю миллиметра.
Все ждали представления, но Пиноккио был неподвижен. Всех поражала способность артиста так долго выдерживать статическую позу.
– Это наверняка какая-то восточная практика – йога или цигун, – глубокомысленно заметил один из туристов.
Только маленькая девочка в коляске догадалась, что случилась беда и заплакала, но говорить она