Эпсилон. Серёжа В. Павловский
новых тёлок нацепляем. Ксюхан сказал, сегодня в «Мародёре» празднуют День студента, мокрощелкам – вход бесплатный, только представь, сколько их там набежит. И все – для нас! – сказав это, он хохотнул.
– Ну, скорее – пробежит… мимо нас. Вот это я могу представить: огромную толпу мокрощелок, и все они бегут мимо нас, бегут к большому папе на блатной иномарочке, а он их манит лопатой, как собаку колбасой, которая вот-вот треснет по швам и оттуда начнут сыпаться филы…
– Колбаса лопнет? – прервал мою горькую фантазию Гаста.
– Собака, – буркнул я.
– Не грузись, братанчик. Всё будет в ёлочку.
– В веточку…
– В шишечку.
– В дедушку!
– В петечку!
– Хе-хе-хе.
– Гав-гав, – кто-то залаял сзади, – гав-гав-гав.
– И кстати, о собаках, – подытожил Гаста и, немного погодя, добавил: – Охуеваках.
Я обернулся, к нам бежала Чокнутая Псина, гавкая на весь двор, скаля свою пасть.
В нашем районе жила самая дебильная собака-охуевака на свете; мы не знали, кто её хозяин, на ней был ошейник, но она всегда гуляла одна. Она терроризировала всех прохожих, облаивала машины, кидалась на всё подряд, хотя вид у неё был далеко не грозный. Мы её называли Чокнутая Псина. Она была среднего размера, чёрно-серо-белого окраса, такая пиздопротивная мандавошка. Могла лаять и щёлкать пастью до бесконечности. Самый верный способ от неё отделаться – не замечать её потуги быть замеченной, поэтому мы всякий раз, когда она до нас доёбывалась, старались хоть медленно, но всё же идти вперёд. В этот раз она была чересчур зла.
– Мать твою! Гаста, возьми меня на руки, – я стал искать взглядом палку или любой другой предмет, которым можно было отмахнуться.
– Да успокойся ты, не укусит. Аааа, сука!
Чокнутая Псина схватила Гасту за пятку, он размахнулся ногой, чтобы её ударить, она отскочила на метр и продолжила гавкать. Заметив моё движение в сторону, она переметнулась на меня и стала хватать за штанину. Когда я попытался её ударить, она увернулась, а затем снова стала клацать клыками, пытаясь ухватить меня за что-нибудь. Не исключено, что за член.
– Ну что ты тупишь, пни её сапогой! – вопил Гаста, стараясь перекричать её бешеный лай.
– Да я не могу в неё попасть, она прыгает с места на место!
Чокнутая Псина гавкала изо всех сил, создавая шумовой фон на весь двор, то ли радуясь, что нашла себе жертв, то ли злясь, что мы ей отвечаем «взаимностью».
– Да заебала ты меня! – заорал Гаста и со всего размаха ударил её ногой.
Собака не до конца успела увернуться, поэтому удар ей пришёлся в хвост, она стала рычать и скалить клыки ещё сильнее, но отступила.
– Валим, – я схватил Гасту за руку и потащил в сторону.
Псина ещё несколько раз гавкнула, стоя на месте, затем улеглась на дорогу, уткнулась в свою жопу, почесалась, фыркнула, поднялась и, гавкая, побежала в другую сторону.
– Я её когда-нибудь пристрелю, – зло произнёс Гаста.
– Базаришь, помогу, – добавил я и хотел поделиться только что появившимися