Неподчиненная. Эл Найтингейл
поворачивается. Этот хищный разлет бровей, высокие скулы, чуть надменное, отстраненное выражение на узком личике. Эти ее вечно поджатые, как у моей первой учительницы, губы. Она ведь даже не красится, но все же выглядит так, что у меня от ее взгляда челюсти сводит, а в штанах становится тесно.
Может, все дело в ее глазах?
Золотисто-карие, с золотистыми крапинками – они выглядят так, словно на холодном айсберге вдруг обнаружился солнечный зайчик. Вернее, два. Иногда мне кажется, что в этой внешне холодной девушке кипят такие страсти, что не снились ни одной моей секретарше. Кажется, будто Евгения Ивановна далеко не холодная стерва, а озабоченная нимфоманка, готовая трахаться от рассвета до заката, теряя голову от многочисленных оргазмов.
Хрен знает, откуда у меня такие идеи.
Сдается, несмотря на солидный возраст, я все еще порой выдаю желаемое за действительное. Она никогда ни словом, ни даже взглядом не намекнула на близость. Но когда она рядом, мне становится жарко. Настолько, что хочется схватить эту ледышку в охапку и растопить. Трахать ее до тех пор, пока она не оттает окончательно.
Еще и эта недавняя история с секретаршей…
Нет, я точно проклят. На меня навели порчу или заразили тяжелым заболеванием «секретаршенепереносимость», притом в острой форме. Какого рожна Люде понадобилось домогаться до меня именно сейчас, когда я ожидал прихода Жени? Нет, я и раньше играл в эту игру: «Ой, у меня упали документы. Сейчас я соблазнительно нагнусь и подниму». Но Люда пошла дальше и забралась ко мне под стол. А когда поднималась, будто случайно положила ладонь мне на ширинку.
Нет, я, конечно, отреагировал так, как отреагирует нормальный здоровый мужик. Но изменять принципам ее собирался. И прилично так отчитал стоящую раком соблазнительницу за поведение. Но у нее, как назло, волосы зацепились за ширинку брюк. Не думаю, что она это специально. Но в любом случае пришлось аккуратно выбираться из-за стола и отцеплять эти локоны от молнии.
И тут Евгения Ивановна…
Теперь-то я был готов поклясться: не показалось. В ее глазах не просто горели искорки, в них пылал настоящий пожар. И грудь вздымалась так высоко, что готова была разорвать чертову удушливую блузку.
И я, было поуспокоившийся, снова отреагировал должным образом. И Женя, вроде бы, заметила – по крайней мере, отвела взгляд от моей ширинки, как и подобает приличной девушке. До чего же неудобно вот так показаться перед ней: с восставшим в ее честь членом. И с коленопреклоненной секретаршей, прицепившейся к ширинке.
Так и хотелось завыть:
«Ну, Люда, твою мать! Не могла найти другое время для своих детских игрищ?!»
Конечно же, Снежная Королева повела себя подобающим образом. Ни улыбки, ни даже слегка покрасневших щек. А я бы с удовольствием посмотрел на ее смущение, ведь должна же эта девушка испытывать хоть какие-то чувства. Хоть часть того, что происходило со мной, когда она рядом. Разве может быть так, чтобы взрослая, привлекательная девушка оставалась одна? А Женя оставалась.
Я