Обыкновенная история. Александр Пономарёв
он снова не выдерживает.
– Стоп, стоп. Ну где, где ваша небрежность, где эта, как ее, холодная снисходительность, – замотав головой кидается он на Аркадину, которая тем временем дискутирует с управляющим имением своего брата насчет того, чтобы тот выделил ей выездных лошадей.
– Что я вижу! Вы как будто заискиваете перед Шамраевым: «О, дайте, дайте мне лошадок, ну что вам стоит, дяденька». Тьфу. Можно со стороны подумать, что вы никому не известная актрисулька, а он какой-нибудь промышленник с мировым именем. И вы у него просите, даже не знаю, что просите – пароход, по меньшей мере. Вы звезда и, ко всему прочему, сестра его хозяина. И вам надо ехать в город. Вы персона, а он так, не пойми что. И вам плевать, где он раздобудет для этого лошадей. Пусть хоть сам в тарантас впрягается. Все ясно?
Аркадина, кусая, чтобы только не расплакаться, губу, кивает.
– Еще раз. Поехали.
Шамраев набрав побольше воздуха в легкие рычит. – …Гм… Это великолепно, но на чем же вы поедете, многоуважаемая? На каких лошадях, позвольте вас спросить?
– На каких? Почем я знаю – на каких! – нарочито медленно цедит слова Аркадина, высокомерно пожимая плечами.
– Ну что это…. Ну что вы там совсем уснули, любезная, что ли? Живее, живее произносите свою реплику, – возмущается, заламывая руки, режиссер. – Иначе так мы до завтра будем из-за вас репетировать.
До конца прогона он еще раз десять одергивает ее – то она встала не там, то смотрит не туда, то ее образ недостаточно рельефен, то чересчур экспрессивен.
Аркадина, втянув в голову в плечи, покорно со всем соглашается и начинает сначала.
К двум часам пополудни репетиция худо-бедно заканчивается.
– Завтра в восемь, прошу не опаздывать! – машет труппе режиссёр и оборачивается к Аркадиной. Сейчас он выглядит гораздо менее воинственно, чем еще каких-нибудь пять минут тому назад. Выражение глаз у него смущенно и где-то даже застенчиво.
– Какие планы на остаток дня, рыбка? – вкрадчиво начинает он. – Предлагаю отобедать в кафе под бокальчик игристого, потом мы прогуляемся с тобой по бульвару, а вечером я, увы, занят, у меня футбол.
– Отнюдь. После кафе мы пройдемся по магазинам, моему вечернему платью требуются новые босоножки. – парирует Аркадина, – А вечером у нас ужин с Петрушевскими. И не зови меня так пошло-вульгарно – рыбка, сколько раз можно тебе уже повторять.
– А как же мой футбол, полуфинал, рыб…? – осекается он.
– Полуфинал рыб, почем я знаю? – высокомерно пожимает плечами Аркадина. – Никак, судя по всему.
– Это еще почему?
– Потому, что я так решила. А для особо сообразительных поясню. Петрушевский работает, если ты не забыл еще, в департаменте культуры, а жена его председательствует в комиссии по распределению грантов для творческих коллективов. Это так, к слову. А еще я на вечер столик уже заказала, и, самое главное, босоножки присмотрела. Полуфинал твой, кстати, никуда от тебя не убежит. В записи посмотришь, это даже лучше – без валидола обойдешься.