Техника «косого взгляда». Критика гетеронормативного порядка. Сборник статей
чулан, чтобы быть этим «вовне». В силу этого открытость (outness) может лишь производить новую непрозрачность; а сокрытость (closet) порождает обещание раскрытия, которое по определению никогда не может наступить. Следует ли жаловаться на это бесконечное откладывание раскрытия «гомосексуальности», производимое самим актом каминг-аута? Или же само это откладывание означаемого следует ценить как место для производства ценностей именно потому, что термин теперь обретает жизнь, которая не может, никогда не может контролироваться?
Возможно ли утверждать, что, хотя понятия «гей» или «лесбиянка» не позволяют осуществить никакого прозрачного или полного признания, все же остается политический императив, согласно которому нужно использовать эти неизбежные или категориальные ошибки как есть (то, что Гайятри Спивак могла бы назвать «катахретической» операцией: ненадлежащее использование имени собственного [8]), чтобы сплачивать и представлять угнетенную политическую группу. Такое употребление данного понятия я ни в коем случае не хочу запретить (в законодательном порядке). У меня простой вопрос: какое употребление будет предписано законом и как должно выглядеть взаимодействие между предписанием и употреблением понятия, чтобы инструментальное использование «идентичности» не стало регулирующим императивом? Если уже установлено, что «лесбиянки» и «мужчины-геи» традиционно указывались в качестве невозможных идентичностей, ошибок в классификации, неестественных катастроф в медико-юридическом дискурсе или (что, возможно, то же самое) в качестве самой парадигмы того, что требует классифицирования, регулирования и контроля, тогда, вероятно, эти идентичности и являются зонами подрыва, ошибки, путаницы и беспокойства, которые могут стать объединяющими принципами для определенного сопротивления классификации и идентичности как таковой.
Вопрос не в признании (avowing) или отрицании (disavowing) категории лесбиянки или гея, но, скорее, в том, почему именно эта категория становится местом некоего «этического» выбора? Что это значит – признать категорию, которая может поддерживать свою специфичность и когерентность, только осуществляя предшествующую серию отрицаний? Делает ли это каминг-аут признанием в отрицании, то есть возвращением в чулан под видом бегства? В этой категории отрицается не только что-то вроде гетеросексуальности или бисексуальности, но целый набор идентификационных и практических пересечений между этими категориями, которые делают само их четкое отличие друг от друга в равной мере подозрительным. Разве нельзя поддерживать и стремиться к гетеросексуальным идентификациям и целям в гомосексуальной практике и к гомосексуальным идентификациям и целям – в гетеросексуальных практиках? Если сексуальность должна быть раскрыта, что будет считаться подлинной детерминантой ее смысла: структура фантазии, акт, отверстие, гендер, анатомия? И если сексуальная практика включает в себя сложное взаимодействие всех этих аспектов, какой из них будет выступать от имени сексуальности, требующей их всех? Что