Крепость. Михаил Михеев
была, похоже, только надводная часть, во всяком случае, чего-то похожего на крен у транспорта Эссен не наблюдал. Прислушался к своим ощущениям – тоже ничего особенного. «Рюрик» лежал в дрейфе, и даже качки не было – легкая зыбь не могла нарушить покой бронированного корабля водоизмещением пятнадцать с лишним тысяч тонн.
Позади раздался короткий, хриплый кашель. Николай Оттович обернулся – Эбергард уже встал на ноги и теперь помогал Бахиреву – командир «Рюрика», очевидно, не удержался на ногах, и его с размаху приложило о броню. Однако, судя по тому, что он сумел встать, и даже пошел без посторонней помощи, ничего страшного с ним не произошло. Во всяком случае, когда Михаил Коронатович начал отдавать приказы, в голосе его не было заметно никакой дрожи. И, что характерно, после сурового начальственного рыка все разом пришло в движение. Все же Бахирев умел работать грамотно и четко, при этом не свирепствуя, как многие офицеры. На корабле, что у офицеров, что у нижних чинов, он пользовался если не любовью, то уважением точно, и сейчас ему не надо было орать на весь крейсер, чтобы добиться желаемого.
– Николай Оттович, мы можем поговорить?
Эссен посмотрел на Эбергарда, подумал, что пока они все равно не могут ничего предпринять, вздохнул:
– Пойдемте, Андрей Августович. Пока Коронат разберется, какие повреждения получили корабли, думаю, у нас есть время…
Времени не оказалось. Не успели они расположиться в адмиральском салоне «Рюрика» и налить себе коньяку, как раздался короткий стук в дверь, и перед ними вновь предстал Бахирев. Пожалуй, о происшедшем напоминали только следы крови на воротнике, он был бодр, так и фонтанировал энергией. На него вообще любая встряска оказывала положительное действие. Дождавшись кивка Эссена, он прошел и сел в кресло – все они знали друг друга уже давно, вместе воевали и в приватной обстановке могли общаться, не обращая внимания на чины. На вопрос, что с кораблем, Бахирев лишь пожал плечами:
– Ничего страшного. Несколько вмятин, выбитые заклепки, но считаные, и все в надводной части корпуса. Шпангоуты вроде бы не пострадали, сейчас трюмные уточняют, смещения механизмов на первый взгляд не отмечено. Через час мне представят развернутый доклад. По «Херсону» пока неясно, но крена не отмечено, семафором передали, что все в порядке.
– Признаться, я опасался, что будет хуже, – вздохнул Эбергард. – Честно говоря, не ожидал, что все это окажется так… страшно.
– Так. – Бахирев опередил Эссена. Привстав в кресле, он внимательно посмотрел на Эбергарда. – Андрей Августвоич, я так полагаю, вам известно больше, чем нам? Может, поделитесь?
Это было вопиющим нарушением субординации, и лишь такой резкий, не обращающий внимания на авторитеты и звания человек, как Бахирев, мог на него пойти. Был миноносником – миноносником и остался, со смесью неудовольствия и восхищения подумал Эссен. Всегда готов хоть к черту в зубы… Адмирал, еще помнивший мостик самого лихого крейсера русского флота, за эти годы