Когда я убью дракона. Сергей Павлов
не вышел…
Тисненые серебром одежды взвились как перья павлина, когда Его Величество, резко развернувшись, вернулся на трон. Локоть упал на подлокотник, подбородок – на ладонь, пальцы забарабанили по левой скуле. Все молчали. Себастьян поднялся на ноги, стараясь создавать как можно меньше шума.
– Я люблю свою дочь, – заговорил король – и когда я узнал, что ей грозит опасность, я сделал все, чтобы ее защитить! Я увел ее из этого дворца… Из этого змеиного логова! Я поставил своего самого ужасного монстра на ее защиту! Никто не мог пробраться туда! НИКТО!
Эхо последнего слова взорвалось среди камня и золота.
– И вот, когда мой самый доблестный рыцарь сразил чудище, оказалось, что она… Сбежала?!
– Похоже, что так, Ваше Величество, – пролепетал сэр Юлий – Во всяком случае, так сказала…
Из темного угла раздался кашель.
– …обстановка… в покоях принцессы? – закончил молодой рыцарь, превратив свою и так неровную интонацию во что-то совсем несуразное – Да.
– Подумать только! Собственная дочь предала меня! Предала… Неужели она не понимает, что она – это будущее всего королевства?!
Он снова вскочил с места и стал маячить по залу, что-то бормоча под нос. В конце концов, Иосий чуть ли не прыгнул к Юлию, хватая его за плечи.
– Мой мальчик! У меня нет выбора кроме как дать тебе новое королевское поручение. Найди мою дочь. Лишь тебе я могу доверять, о сын моей правой руки!
Себастьян не мог видеть лица своего господина, но даже локоны на затылке сэра Юлия выражали беспокойство.
Вскоре врата дворца захлопнулись позади них. Не проронив ни слова, двое прошли через центральную часть столицы Урикайи, по улицам, вымощенным небесно-голубым мрамором. Рыцарь нарушил молчание первым.
– Себастьян, верный слуга мой – его голос сломался трижды, пока он произносил эти четыре слова – Ты ведь знаешь, что я милостив и справедлив. Я не усомнюсь в твоей преданности государю, если ты хочешь поделиться… своими соображениями…
– Он отправил вас на смерть.
– Он отправил меня на смерть… – Юлий схватился за лоб, отпустив вожжи, – Но я не могу понять! Наши семьи всегда были близки. Мы так часто оказывались приглашены на королевские застолья, что Его Величество мне как родной дядя!
– И вот, давеча ваш «родной дядя» послал вас в крепость, где самое дорогое сокровище охраняет самое ужасное чудище. И может умом я не блещу сам, да только подумалось мне, будто он и сам был уверен, что вы чудовище это сразите. Я вашу доблесть сумлевать – не сумлеваю, да только мы оба с вами повидали, что от этой доблести остается. Кости, да черепушки.
– Сочувствие сейчас было бы более к месту, чем сарказм! – к сэру вернулся его обычный надменный тон – Возможно, я перехвалил твою полезность перед королем. Знай я наперед, что ты скажешь такое, я бы… Ага!
Юлий остановил коня, чтобы победно вскинуть палец в небеса, и оруженосец тут же врезался в скакуна, отчего последний чуть не улетел в сточный канал. Рыцарь