Один оборот. Олег Аникиенко
и сям, пылятся в беспорядке предметы почтенного вида. Что-то узнаешь сразу, другое, непонятное – подписано. Надписи самодельные.
Забавно, конечно. Отмечаю треснувшую гавайскую гитару без струн, дряхлый бубен шамана, маску племени «нго-нго» (как гласит фанерная табличка). Далее – стрела папуаса, китобойный гарпун. Попробовал на ощупь – железный! Затем следуют: «вериги для грешников» (проще – ржавая цепь), «набор жреца вуду» (какие-то кости и перья), «театральный костюм Дон Кихота» (выцветший и драный) и много другого в таком духе. Завершает сей паноптикум скелет павиана в позе мыслителя.
– Так вы из родителей? Смотрите…
– Зашел случайно. Странный у вас товар…
– Ну, в быту эти вещи не нужны. Непрактичные «отходы жизни». Можно повесить на гвоздь. Экзотика… Для чудаков…
– И где вы их находите?
– Где как. Трачу пенсию, играю на дудке у ларьков, пишу в цирки. Знакомые есть в других городах. Главное, чтобы вещь была интересная. И обязательно – со следами рук. Отслужившая. Не муляж.
– Выходит, в убыток торгуете?
– Да и не торгую почти. Показываю. Где вы увидите настоящий африканский там-там? А колесо от рикши? Смотрите, как износилось! Или эта штука для подъема парусов…
– В нашем городе паруса? Тайга кругом!
– Вот видите. Непрактичные вещи. Другая у них планида. Что ни предмет – судьба. Вот кобура настоящего анархиста. Внюхайтесь! Призрак альбатроса революции…
Добросовестно нюхаю, но вместо запаха маузера, ощущаю лишь затхлость кожи.
– Не чувствуете? А я – слышу…
– И что же, покупают?
– Случается. Недавно один господин приобрел эфес от шпаги. Говорит, вызвал соперника на дуэль. Все же лучше, чем бумажниками тузить друг друга.
– Пытаюсь понять вас…
– Скучный наш город, пресный. Без изюминки. Нет у нас ни «чарли» своего, ни «мистера Икса»…
– Пожалуй. И контор многовато.
– Вот-вот. Вы на занятиях были? У мальчика…
– Заходил. Час выписывают яблоко.
– А в хоровой?
Он подводит меня к щели в стене. Засаленные пальцами доски выдают пункт его наблюдений. По примеру продавца наклоняюсь, прижимаясь к доскам.
– Смотрите! Летят!
– Разминка. Машут руками…
– А будто – взлетают. Может, оторвется кто…
Смотрю на него внимательней. Нормальный мужик, в общем. Вокруг детских глаз морщины, виноватая улыбка. Похож на клоуна в отставке. Скольких людей он рассмешил? Теперь не в силах крутить кульбиты, кричать «Оп – ля!».
Еще раз медленно обхожу этот музейный утиль. Что-то ирреальное чудится в не нужных миру предметах. Все как- будто настоящее, трудовое, а – бесполезное. Тут и старый английский стек, и персидский чурбан, и цилиндр эквилибриста. И даже подзорная труба без линз.
– Что же такой трубой делать?
– На звезды смотреть. А не хотите купить рог дырявый?
Он