Дар случайный. Поэтические произведения разных лет. Сергей Чугунов
затем, чтоб, достроив, спокойно сломать!
Казень
А на западе, там на западе
дня
завершается казнь.
Каюсь! Каюсь,
то не моя вина,
и для меня:
ночь – западня.
Повешен ли буду,
расстрелян ли?
Как мне нынче разница.
Всё-таки легче, чем маяться
на прокрустовом ложе постели…
Вот уже не роняют тень
проплывающие облака.
Значит,
умер ещё один день —
продолжается моя казнь.
Вресень
(Сентябрь)
Год постарел – ему девять.
Прожита большая часть…
Что же мне, что же мне делать?
Только бы не закричать
и не сорваться…
А, впрочем,
услышит ли кто этот крик?
К тому ж не моя это осень —
разрыв между нами велик.
Мне рано сорить облетевшей листвою,
да слёзы-дожди по ночам проливать…
Рискую опять я своей головою —
а чьей мне ещё рисковать?
Бездоннаѧ нощь
Погружаюсь в бездонную, едкую ночь
на тринадцать месяцев – не часов.
Ни слащавых надежд, ни раскрашенных снов,
ни друзей, что могли б разбудить
и, хоть как-то, помочь…
Я один на один со своей безучастной судьбой,
но конец предрешён
был вчерашним,
безоблачным днём:
прозвучит долгожданно-родное: «Подъём!»
после долгого, злого: «Отбой».
Риторическое любовное
Блаженствовать иль маяться, любя?
Что слаще мёд или нектар?
Твоя любовь – священный дар.
Моя – безбожный…
Желать иль от страстей бежать?
Смертельней: яд или кинжал?
Твоя любовь – сердечный жар.
Моя – ледышка…
Любить или любимым быть?
И то, и это – колебаний нет.
Твоя любовь – цветов букет.
Моя – бутонов!
Мати…
Мама,
а, правда, я был очень маленьким;
Маленьким-маленьким, как вон тот малыш;
носил ни по росту валенки
и прыгал в сугробы с крыш?
Мама,
а, правда, я слыл непоседой;
что звали меня – Атаман;
ножовку сломал у соседа,
выпиливая наган?
Мама,
а, правда, я жил беззаботно;
поздно ложился и рано вставал;
работал до чёрного пота —
при этом не уставал?
Мама!