Ян (не) для Янки. Алиса Гордеева
девочку в группу поддержки? А, пацаны? Смотрите, какая преданная фанатка! Да и голосистая!
– Не, кто на такую взглянет?
– А мы её помоем, почистим, принарядим. Что думаешь, Шах?
Грубые, пошлые слова жгучей пощёчиной опаляют щёки. Эти уроды говорят обо мне в третьем лице, словно меня здесь и нет. Голоса громкие, тошнотворные, чтобы расслышала наверняка.
Чувствую, как немеют ноги, как кровь приливает к лицу и с какой-то безотчётной надеждой смотрю на Яника. Верю, что сейчас он одним махом всех поставит на место! Как раньше! Никому и никогда он не позволял даже думать обо мне плохо!
Но Ян молчит. В его ледяных глазах – неприкрытая боль. Скулы сводит от напряжения. Неужели, он так и не смог меня простить?!
– Яник, это же я! – голос предательски дрожит. Я виновата перед ним, знаю! Вот только уже сполна искупила свои грехи!
И снова гогот и рвущие сердце на клочья тупые шутки.
– Шах, ты что знаешь её? – насмешливый голос очередного смазливого качка, оглушает своим циничным звучанием.
Всё ещё наивно жду, что Ян очнётся, обрадуется мне, а этих недалёких шутников пошлёт к чёрту. Вот только Шахов решает иначе.
– В первый её раз вижу! – словами плюёт в душу, одним махом перечёркивая всё, что когда-то нас связывало, а потом проходит мимо, позволяя своим прихвостням и дальше потешаться надо мной.
Безликими пятнами проносятся мимо незнакомые лица. Отовсюду слышатся чьи-то разговоры, чужие равнодушные голоса. Меня не по-детски трясёт, а мысли, смешиваясь с воспоминаниями, путаются, окончательно лишая иллюзий: прошлое на то и прошлое, чтобы однажды пройти. Вот только по кому-то оно порхает на пуантах, по мне же проехалось катком.
– Вот же чокнутая! – ворчит Зайцева, локомотивом прокладывая дорогу к нужной аудитории.
Её ладонь всё так же сжимает мою. Несмотря на обиду и вымороженное словами Шахова сердце, я несказанно рада, что познакомилась с Зайцевой, и мысленно благодарю девчонку, что та не бросила, не отвернулась, не испугалась. Уверена, если бы не она, я раздавленная продолжала сидеть возле спортивных раздевалок, проклиная тот день, когда решилась переехать в этот город.
– Ты зачем к Шаху полезла, Яна! – не унимается девчонка.
Этот вопрос Машка задаёт уже в сотый раз, да только, как описать в двух словах едва знакомому человеку историю своей жизни, не приложу ума.
– И главное, нашла же к кому приставать! – обеспокоенный взмах руками и снова: – Ну зачем, Ян?
– Мы были знакомы. Давно. Он меня просто не узнал.
Вот и история, а я волновалась! Девять слов и вся моя жизнь как на ладони. Но на большее я сейчас просто не готова.
Чувствую, Маша не верит. Видит по моей реакции, что всё гораздо сложнее. А ещё замечает, как блестят мои глаза от застилающих обзор слёз, как дрожит подбородок, а зубы исступлённо впиваются в тонкую кожу вокруг губ, и тактично отступает. Даёт мне время прийти в себя и больше ни о чём не спрашивает.
Зато спрашивает Мухомор. Долго и нудно, докапываясь к