Не смей меня касаться. Книга 3. Марина Дмитриева
вовсе ненормально, целуясь с одним, думать совсем о другом мужчине. Это мерзко и бессовестно… Но самое главное, как признаться в этом? Ведь Мишка на свой счет принял мою жаркую реакцию, дескать, раскрепостил девочку, сначала стеснялась, а потом вошла во вкус. Как ему сейчас сказать: «извини, но твои действия были мне по барабану, что мертвому припарка, для возбуждения я представляла совсем другого человека». Это такой удар по его мужскому самолюбию, которому после предательства невесты и так хорошо досталось.
– Я-я пойду…
– Конечно, милая…
«Милая» еще раз болезненно резануло по совести. Почувствовала себя предательницей…
– До свиданья, Миш,
– До свиданья, Танечка… Я позвоню тебе на днях.
На негнущихся ногах вышла из машины, потом повернулась и помахала бравому военному рукой. Дома в огорчении сползла по стенке… Почему у меня все так по-дурацки?! Неправильный принц обрюхатил мою сестру, а хороший достойный парень Мишка вызывает во мне только лишь дружеские чувства да большую человеческую симпатию. Боже… ну когда же меня отпустит эта больная любовь?! Черт, сколько можно, Шувалов, сколько можно меня держать?! Неужели я теперь всегда буду с другими мужчинами ледышкой, бесчувственным бревном?!
– От-тпусти-и-и, – тихо, боясь разбудить родителей, плакала я… – Прошу тебя, Саш, от-тпусти-и-и. Таких дур у тебя будет тысяча. Зачем тебе я? Отпусти-и-и…
«–Таня, скажи, что ты моя! – приказывал вдруг возникший в голове возбужденный голос Шувалова, а перед глазами появилась картинка нашей непередаваемой бакинской сказки.
«– Твоя я, твоя-я-Я!»
В моем теле, как и той ночью, горело, бесновалось целой стаей тварей похоти, возбуждение. Мне нужна разрядка… Мне она просто необходима, или я взорвусь от переполняющего меня желания. Дрожащие пальчики прошлись по животу, расстегнули змейку брюк, ладонь протиснулась в тесное пространство, туда, дальше, глубже, к влажным, горящим от возбуждения лепесткам моей женственности, заскользили, запорхали на клиторе…
«– Таня, скажи, что ты меня любишь!» – продолжал требовать откровенности мужской голос в моих воспоминаниях.
Левая рука ощутимо, как, помнится, проделывал это Шувалов, сжалась на груди, чуть выкрутила сосочки. Воздух вместе со сладострастным стоном улетучился из легких, голова в попытке вдохнуть запрокинулась. А пальцы все продолжали кружить на клиторе, иногда, несмотря на неудобство позы да тесноту пространства в брюках, проникая внутрь, пытаясь добраться до той самой точки G, которую так искусно умел выискивать и ласкать Алекс. Тело сковало напряжение.
«– А-а-а-а, люблю тебя, Саша! Очень сильно люблю-ю-ю…»
Внизу живота, наплывая друг на друга, пошли предоргазменные волны, воздух застрял в легких, вся застыла, выгнулась, раскидав в стороны по полу гостиной ноги.
«Черт! Это что-то неимоверное! Никого, никогда так не любила-а-а!.. А-а-а!..»
– А-а-а, – стонала и в реальности, и в воспоминаниях я… До вожделенной разрядки оставалось всего лишь несколько движений пальцами.
«–