Потерянный рай. Эрик-Эмманюэль Шмитт
но не как отец.
– Твое рассуждение безупречно. Я не собираюсь оттолкнуть Мину, но хочу лишь взять вторую жену, которая продолжит наш род и даст тебе здоровых внуков.
– Но почему дочь Тибора?
Я молчал, не зная, с чего начать, – Нура обладала множеством достоинств. Пока я подбирал слова, отец продолжил:
– Выбор недурной… Целитель не последний человек в деревне. Этим союзом мы сможем удержать его у нас. Ведь Тибор очень привязан к дочери, да?
– Он ее обожает.
– Отлично.
Полагая, что он одобряет мой выбор, я встал; ноги едва меня держали.
– Так ты согласен?
Панноам властным жестом снова усадил меня:
– Я дам тебе ответ через несколько дней, Ноам.
– Почему?
– Мне нужно подумать.
– Но о чем?
– С Миной я поторопился. Не хочу повторить ошибку.
– Но…
– И еще я опасаюсь многоженства.
– Но твой молочный брат…
– Дандар не в счет, он – исключение. Я ведь разбираю тут, под Липой, тяжбы и составил себе невысокое мнение о домах, в которых много жен. Либо жены объявляют войну мужу, либо муж с ними обращается дурно, либо жены грызутся меж собой, а то еще их грызня сказывается на детях. В гадючьем гнезде и то спокойней.
– Но…
– Нет! Не трать напрасно слов и пощади мои уши. Через несколько дней ты узнаешь мое решение.
Он велел мне молчать. Я повиновался. Сгорая от нетерпения, я искал средства ускорить его приговор.
– Может, ты с ней встретишься?
– С кем?
– С Нурой.
Я не сомневался, что, присмотревшись к ней, оценив ее красоту и живость ее ума, отец быстрее придет к нужному мне решению. Он рассеянно переспросил:
– С Нурой?
– С дочерью Тибора.
Я обомлел. Мне даже в голову не приходило, что он может так мало замечать хорошенькую девушку… Он что, деревянный, что ли? Ведь довольно однажды увидеть Нуру, чтобы запомнить ее навсегда, если не влюбиться без памяти!
Он взглянул на меня с состраданием:
– Незачем. Это никак не повлияет на мое решение. Скоро я тебе его объявлю.
И он вернулся к своим делам.
Этим вечером я уклонился от возни с Миной на нашей супружеской циновке, но маячивший образ Нуры лишил меня сна, и я то ликовал, то отчаивался, не ведая, что меня ждет; в голове моей мельтешили противоречивые мысли, радость и горе непрестанно сменяли друг друга.
Как медленно светало…
Я вскочил на ноги, меня раздирали противоречия. Мне хотелось бежать к Нуре и рассказать ей о своей просьбе, и я с трудом от этого удержался. Нет, сначала должен узнать Тибор: браки зависят от родителей. Но если Панноам откажет, Нура поднимет меня на смех, она ведь бывает жестокой – да, если Панноам откажет, я буду выглядеть пустобрехом, мальчишкой, а не мужчиной, Нура будет меня презирать… Впервые отеческая власть оказалась для меня тяжким грузом – для меня, преданного сына, боготворившего своего отца.
И я, сказавшись занятым, стал избегать встреч с Нурой.
Чтобы оправдать