Братья Кеннеди. Николай Яковлев
коммунизма, но Вильсон хватал слишком далеко и был определенно непрактичен. Он предлагал такие нововведения, которые противоречили господствовавшей тогда философии буржуазии. Стремясь предотвратить эвентуальную угрозу (а далеко не все буржуа были дальнозоркими), он предлагал поступиться реальными интересами – свободой наживы, сковать свою деятельность некими рамками. Ярким доказательством того, что идеи Вильсона были преждевременными, явилась скорость, с которой в США отменялись военные статуты, связывавшие руки предпринимателям в интересах упорядоченного веденпя военного хозяйства.
Вильсон смог претворить в жизнь только одну свою идею – Лигу Наций, которая далеко не удовлетворила американский правящий класс. Президент объявил своим партнерам на мирной конференции, что согласие их с Лигой Наций – краеугольный камень мирного урегулирования. Они с легким сердцем пошли на это, ибо в обмен за поддержку создания Лиги Вильсон санкционировал империалистические захваты держав Аптанты, о которых они в основном договорились еще до вступления в войну. Результат пеожпдапный. В 1917 году Вильсон писал Хаузу: «Англия и Франция придерживаются совершенно иных взглядов на мирное урегулирование, чем мы. Когда война закончится, мы сумеем заставить их принять нашу точку зрения, ибо к тому времени, помимо всего, в финансовом отношении они будут в наших руках». На деле получилось так, как отмечал В. И. Ленин: «Вильсон… оказался совершенным дурачком, которым Клемансо и Ллойд Джордж вертели как пешкой». Почему?
Руководители держав Антанты внутренне без особого трагизма относились к проблеме задолженности Америке. Они, вероятно, полагали, что давно расплатились с американскими шейлоками кровью своих солдат, защищая в Старом Свете и Новый Свет. Победители в Париже обещали, конечно, расплатиться. Но расплата по долгам, да еще с процентами,– процесс длительный, а мирное урегулирование не терпело оттяжки. Так, уже одна логика переговоров разорвала незыблемую в глазах Вильсона связь между долгами и политикой. Рычаг, на который тогда собирался опереться президент, оказался иллюзорным. Президент не заметил этого, а также и того, что значительная часть займов державам Антанты была оформлена уже после завершения военных действий.
Международная организация – Лига Наций, устав которой открывал все мирные договоры, сочиненные в Париже, по замыслу Вудро Вильсона и должна была внести организующее начало в мир, потрясенный войной и революцией. Она должна была сцементировать рассыпавшийся на глазах старый порядок. Президент был убежден, что успех Лиги Наций возможен при главенстве в ней США и участии с самого начала поверженной Германии. Святая простота! Правительства Антанты собирались продиктовать немцам Карфагенский мир, а в США не могли взять в толк, каким же образом устав Лиги (где, например, Англия с доминионами имела 6 голосов, а США – 1) обеспечит главенство Соединенных Штатов в мире. Председатель сенатского комитета по иностранным отношениям сенатор