Последняя тайна. Софи Клеверли
заставить мыть посуду. Но не вышло у неё на этот раз. Не вышло.
– Как думаешь, что всё это может означать? – шёпотом спросила меня Скарлет, когда мы шли к отцовскому кабинету.
– Понятия не имею, – ответила я.
Камин в кабинете отца тоже горел, и за дверью нас сразу окатило волной тепла. Мы вошли и остановились, не зная, что нам делать дальше.
– Ах да, – спохватился отец. – Я же собирался кое-что вам показать, верно?
Скарлет посмотрела на меня, я смущённо пожала в ответ плечами.
Отец подошёл к столу и проговорил, опустившись в своё кресло:
– В последнее время я много думаю о вашей матери.
Я открыла рот. Наверное, меня ничуть не сильнее удивило бы, скажи отец вместо этого «Я собираюсь лететь на Луну», например.
Наша мама умерла, когда мы с сестрой появились на свет, и отец никогда не говорил с нами о ней, особенно после того, как женился на Эдит. Мысли о нашей матери были для него настолько мучительны, что он зачастую и о нас думать избегал. И вот сегодня вдруг сам завёл разговор о ней.
– Что? – переспросила Скарлет.
Мне кажется, отец не заметил нашего удивления.
– У меня, знаете ли, остались некоторые её вещи, – сказал он, глядя при этом не на нас с сестрой, а в окно, на котором от жара горящего камина начал оттаивать узорчатый иней. – Я держал их под замком, но после того вашего представления в театре… После того, как я впервые увидел вашу тётушку и услышал всё, что она мне сказала…
Он закашлялся было, потом замолк. Я тем временем вспомнила тот спектакль и поняла, что отец имел сейчас в виду нашу тётю Сару, мамину сестру. Мы напали на её след, когда обнаружили, что на самом деле нашу маму звали Айда Джейн Смит, а не Эммелина, как нам всегда говорили. Она просто взяла имя своей лучшей подруги, которая погибла по вине бывшего директора Руквудской школы, мистера Бартоломью. В качестве наказания он заставил Эммелину плавать в озере возле школы, и она утонула. А потом в театре после нашего спектакля тётя Сара впервые встретилась с нашим отцом и обо всём ему рассказала. Ну или почти обо всём.
– Ну, и? – спросила Скарлет, помахав перед лицом отца рукой.
Он моргнул, дёрнул головой, пришёл в себя и снова заговорил:
– Я убрал и запер эти вещи потому, что очень о многом должен был подумать. Мне вдруг стало казаться, что на самом деле я не знал её по-настоящему, вашу маму. Но затем я подумал… – Он вздохнул, взял со стола свою трубку и принялся вертеть её в руках. – Впрочем, нет, это не важно. Она была моей Эммелиной, и вашей тоже. Я решил, что слишком много значения придаю прошлому. А там столько всего пришлось пережить…
Теперь пришла моя очередь отводить взгляд, чтобы не смотреть ему в глаза. Было очень странно, что отец вот так говорит с нами. Впрочем, удивительно было уже то, что он вообще с нами разговаривает.
– На прошлой неделе я решил достать и посмотреть её вещи, – продолжил отец. – И подумал, что следует отдать их моим девочкам, – он наклонился, открыл нижний ящик своего стола, вытащил завёрнутый