Российский колокол №7-8 2021. Коллектив авторов
его из кабины самолёта.
Старик опустил ружьё.
– Ну Семёныч, ну ты молодец! – не унимался малой.
– Да не ори как оглашенный. Давай быстрее лодку чинить, – сказал старик и слегка потрепал кудри мальчика.
Законопатив пробоину и залив её горячей смолой, старик потрогал пальцем свежую заклёпку.
«До вечера не высохнет, как пить дать не высохнет».
Солнце скатилось за горизонт, покрывая пушистые верхушки камыша алой бахромой. Птицы своим вечерним пением провожали ещё один прожитый день.
– Семёныч, а это что за варежка? – спросил Мишка и показал рукой на ветку дерева.
– Это, брат, не варежка, это гнездо птицы, – спокойно ответил Семёныч.
– Интересно, как будто варежка или маленькая серая валенка, – удивлённо, по-детски ответил Мишка.
– Накинь фуфайку да погрызи что-нибудь. Тоська нам вот собрала в дорогу харчей мал-мал, – сказал старик и развернул узел с едой.
– Семёныч, а правду говорят, что ты четверых белогвардейцев уложил? – спросил мальчик, раскладывая еду себе и старику.
– Мне не надо, сам ешь. А за это дело врут всё. Не четверых, а шестерых. Двоих потом в амбаре нашёл, спрятались. Ну я их как котят и удушил. Вот этой самой рукой.
Мишка посмотрел на могучую ладонь старика и от удивления открыл рот, набитый рыбой.
– А ты в гражданскую воевал? – немного прожевав, спросил Мишка.
– А хто не воевал? Все воевали. Брат на брата, сын на отца. Всяко было́, – задумчиво ответил старик.
Мишка завернул остатки еды в тряпицу и завязал в узел.
– А ловко ты немца сбил! – гордо сказал мальчик.
– Я, брат ты мой, ещё германца в империалистическую бил. Меня в пятнадцатом забрали и попал я на германский фронт. Немец с характером был. Шлема носили с пиками сверьху. Помню, лежим в окопе, а немец кричит: «Комрад, комрад, иди домой!» Ну, комрад по-ихнему товарищ значит. Бывало, месяцами лежали в окопах друг супротив друга, а в атаку не ходили. Ну а потом, как революция наступила, многие домой ушли. Однажды к нам приехал командир красный, с бантом, с большими усами, Будённый стало быть, ну и говорит: «Браты, отечество в опасности. Антанта давит молодую республику». Вот так я и стал конармейцем. А раз в бою мне пикой ногу прошили. Когда рану залечили, домой отправили. А дома горе. Белые пришли, узнали, что я в конармии Будённого, вытащили моего отца из хаты и зарубили на глазах у матери. А потом пришли красные. Брат мой Яшка за белых был. А когда наши их стали громить, он прибежал домой и сховался. Его красные и повесили. Вот такой коленкор.
– Знаешь, Семёныч, я не хочу с Аней обратно в детский дом. Мне тут нравится.
– Ну, брат, если бы мы делали всё, что хотим!
– Семёныч, миленький, забери меня к себе жить. Я буду тебе на скрипке играть.
– Спи ужо! Утром мешки погрузим и дальше поплывём. Да и я что-то с тобой разговорился, – негромко произнёс старик и поправил фуфайку, накинутую на мальчика.
– Хорошо, Семёныч, что ты ружьё взял с собой.
– А как тут без ружья в диком месте. То кабан, а то вот немец…
Но