Затерянные в Эльдорадо. Светлана Нарватова
переводила взгляд с одного нашего спутника на другого, впитывая каждое слово. А потом посмотрела на меня. Вот. Вот! Вокруг столько опасностей! Кто сможет защитить тебя от них? Кто сделает «пиф-паф» индийскому тигру?
– Это ревун[31], – посмеиваясь, влез я.
Благо, эту тварь я уже слышал. Хотя в первый раз мордатая «иерихонская труба» высотой метр с кепкой производит впечатление. Помню, тоже… присел слегка.
– У них всё, как у людей: чем мельче тестикулы, тем громче рев, – поделился я информацией.
– А-а-а, – сказала блондинка. – Ну, тогда я пойду.
– Так рано же еще, – подорвался Эндрю.
Парень, сиди смирно. Ревунов слушай.
– У меня сегодня был тяжелый день, – пояснила Келли, а потом усмехнулась. – Впрочем, не только у меня. Да и встать нужно бы пораньше. Спокойной ночи!
Три пары мужских глаз следили за ней, пока блондинка не скрылась в сумраке.
– Мужики, я, чур, первый, – заерзал Отавиу.
– Ты это о чем? – не понял я сразу. Потом дошло, и мне стоило большого труда не врезать колумбийцу в то, что у людей называется лицом.
– А ты думал, один будешь блондинку пялить? – набычился он, вставая.
– Я думал, что она – девочка взрослая и сама определит, кто ее будет «пялить», – с предупреждением ответил я.
– Да ее на всех хватит! – решил за девчонку колумбиец. – Не хочешь по очереди – давайте все сразу. Она же француженка. Они все об этом только и мечтают!
– Ты это из порнофильмов выяснил? – и волна ярости, застилая глаза, подняла меня.
– Давайте спокойно, – подскочил американец, вытягивая руки вперед. – Мне кажется, в этой непростой ситуации нам нужно остаться мужчинами и взять себя в руки.
– Сам себя в руки бери, козел! А я хочу ходе́р пу́та!
Скажу честно, до потасовки оставалось ровно три удара сердца, но со стороны веревки к самолету раздался треск ветки. И охладил всех лучше ведра ледяной воды. Американец и колумбиец стали похожи на подростков, пойманных директором школы за курением на заднем дворе. Хотелось бы надеяться, что сам я выгляжу лучше.
Но я – реалист.
Через бесконечную минуту в свете костра появилась Келли.
– А я вдруг подумала, что нужно бы подкрепиться перед сном, – улыбнулась блондинка. – А что у вас тут происходит? Я слышала какие-то крики…
Фух! Может, и не слышала ничего.
– Не поделили последний кусок попугая, – нашелся американец, пока все рассаживались с независимым видом.
– А-а…
Девчонка взяла с пожухших листов, служивших нам посудой, манго, и, подумав, протянула его с невинной улыбкой колумбийцу. Тот весь расцвел, как сакура по весне.
– Ты, главное, осторожнее кушай, – очень мягко сказала девушка. – А то знаешь, кто самый страшный в сельве?
Она сделала «запугаю_до_смерти» глаза.
– Ревун? – хохотнул Отавиу, вгрызаясь в плод и вытирая тыльной стороной кисти сок с подбородка.
– Нет, я читала в Интернете, что в тропических лесах нет никого страшнее муравьев. Еду чуют за десятки
Рев ревуна слышно за 3 км. На самом деле обычно они ревут утром (утренняя коллективная распевка стада) и после обеда (преимущественно сольные выступления доминантных самцов).