В любви брода нет. Татьяна Оболенская
Олеся, вы свободны, – холодно проговорил я, – в смысле, можете возвращаться на рабочее место, – это прозвучало, как приказ. – И прекратите строить глазки испанцам. Это уже просто неприлично!
Олеся растерялась, покраснела и выскочила из переговорной. Кажется, я перегнул палку. Но я был так зол, что уже не выбирал выражений. Мигель явно пригласил ее на ужин, и она не ответила ему отказом. Значит, согласилась?
Когда Олеся вышла, я попросил моего переводчика, сказать испанцу, что девочка несовершеннолетняя, и я не рекомендую ему с ней встречаться. А нефиг губу раскатывать на то, что я уже считал почти своим. Мигель что-то пробормотал в ответ, в виде извинения, и они отбыли вместе с переводчиком. Олег смотрел на меня во все глаза.
– Бро, ты часом не свихнулся? – насмешливо поинтересовался он. – Вообще-то это наши партнеры. И по-хорошему, мы должны удовлетворять все их желания. А ты его на корню обломил.
– Хрен он ее получит! – раздраженно бросил я. – Девчонка нравится мне самому. Пусть снимаешь девок в отеле. А эта не для него.
– Согласен, – кивнул Олег, – девчонка очень симпатичная.
– Но-но! – осадил его я. – Предупреждаю, что девчонка – моя.
– Боишься, что уведу? – рассмеялся Олег. – Мне вообще-то больше нравятся тёмненькие.
– С синими глазами, – хмыкнул я, – и с вредным характером.
Олег покраснел.
– Не такая уж Лида и вредная, как ты пытаешься ее выставить. И она выполняет все мои требования.
– Все? – иронично приподнял я бровь.
– Я совсем не это имел в виду. В смысле не то, о чем ты подумал, – еще сильнее покраснел Олег. – И да, она мне нравится. Если ты не возражаешь, я хотел бы с ней встречаться.
– Я не возражаю, – развел я руками, – главное, чтобы не возражала она. Ей уже есть восемнадцать лет, и она сама вольна распоряжаться своей жизнью.
– Мне главное было заручиться твоей поддержкой, – приободрился Олег. – А уж я смогу расположить ее к себе. Слава богу не мальчик!
– Да уж, – рассмеялся я. – Кому, как не мне это знать! Вместе зажигали.
Я возвращаюсь в кабинет, Олеся что-то сосредоточенно печатает и не смотрит в мою сторону. Я склоняюсь и кладу ей на стол букет цветов.
– Это компенсация за моральный ущерб, – я слегка улыбаюсь. – Кажется, я обидел тебя, прости.
Олеся подняла глаза и усмехнулась.
– Ну что вы, Никита Александрович, какие обиды? Я ведь ваша подчиненная, лицо подневольное.
– Признаю, был неправ, – покаянно произношу я. – Олеся, а ты цирк любишь?
– Цирк? – ошарашенно переспросила она и поджав губки съязвила. – Цирка мне, Никита Александрович, вполне хватило сегодня.
– Не злись, – улыбнулся я, – предлагаю перемирие. Давай куда-нибудь сегодня сходим. Не хочешь в цирк, можно пойти в театр. Хочешь в Большой?
Олеся недоверчиво посмотрела на меня.
– В Большой? – завороженно переспросила она.
– В Большой, – подтвердил я, – прямо сейчас и позвоню